Лондон в огне
Шрифт:
Камбрийский выговор Уильямсона зазвучал отчетливее. Хотя он уже двадцать лет прожил на юге, вращаясь в высшем обществе, в минуты раздражения или тревоги Уильямсон возвращался к давним привычкам и начинал тянуть гласные.
– Люди бегут из Лондона. Дорога забита, сэр.
– В таком случае вам следовало выйти из дому раньше. Вы мне нужны. – Уильямсон махнул рукой в сторону секретаря, переписывавшего репортаж «Газетт». – У этого тупицы отвратительный почерк.
– Прошу прощения, сэр.
– Вы служите у меня совсем недавно, Марвуд, – продолжил Уильямсон. – Больше не заставляйте меня
Я молча поклонился. Лишившись покровительства Уильямсона, я потеряю все. А моего отца ждет еще более страшная судьба. Уильямсон – заместитель лорда Арлингтона, государственного секретаря Южного департамента, и его влияние распространяется не только на все правительство, но и далеко за его пределы. В то время как я всего лишь младший из секретарей Уильямсона, почти что мальчик на побегушках.
– За мной.
Мой начальник прошел в свой личный кабинет. Пока я не закрыл за собой дверь, Уильямсон молчал.
– Вчера вечером вы ходили к собору Святого Павла, как я приказал?
– Да, сэр. Я был там, когда вспыхнула крипта. Уже через час стало ясно, что собор не спасти, даже если бы удалось подвезти к нему воду. Жар стоял нестерпимый. Когда я уходил, по Ладгейт-хиллу стекал расплавленный свинец.
– Внутри кто-нибудь был?
Я вспомнил, как девушка-мальчик бежала к зданию, в самый очаг Пожара.
Я ответил:
– Насколько мне известно, нет, сэр. Крысы и те разбегались.
– А что говорили люди в толпе?
– О причинах Пожара?
– Больше всего меня интересует гибель собора. Говорят, она разгневала короля не меньше, чем проклятые датчане и все прочие недавние напасти.
Я нервно сглотнул:
– Люди объясняют Пожар одной из двух причин, иногда обеими сразу. Они…
– Не говорите загадками.
– Ходит молва, что эти причины связаны друг с другом. Некоторые утверждают, что Бога прогневила греховность двора… – Лучше не обвинять нашего расточительного, симпатизирующего папистам короля лично, ибо у стен есть уши, особенно в Уайтхолле. – В то время как другие приписывают Пожар козням наших врагов, обвиняя папу, французов или датчан.
– Так не годится, – резко произнес Уильямсон. – Вы меня поняли? Король заявляет, что произошел обычный несчастный случай, не более того. Лето жаркое и засушливое. Дома стоят тесно, сухое дерево – самая подходящая растопка. Ветер дул восточный. Хватило одной искры. – (Я ничего не ответил, хотя считал, что король, скорее всего, прав.) – Любые другие объяснения распространяться не должны.
Я подумал о том, что королевские министры очутились меж двух огней. Либо они навлекли на Лондон Божий гнев своей порочностью, либо сановники настолько нерадивы, что не сумели помешать врагам государства, и те нанесли смертоносный удар в самое сердце королевства. Как бы то ни было, народ будет винить в Пожаре их, а также короля и придворных. В любом случае паника и недовольство будут расти. Кажется, самое время сменить тему.
– Сэр, вчера вечером я видел возле собора Святого Павла господина Мэйкока, печатника, – сообщил я. – Он просто обезумел: его книги и бумаги хранились в крипте и погибли в огне вместе с ней.
Уильямсон едва заметно
– Прискорбно.
В королевстве всего две лицензированные газеты: выпускать другие правительство не дозволяет. Мэйкок издает «Каррент интеллидженс», конкурента-выскочку «Лондон газетт», которой руководит господин Уильямсон.
– Как жаль, что Мэйкок не последовал примеру Ньюкомба и не вывез свои материалы из Сити, – с ноткой самодовольства в голосе продолжил мой начальник.
Ньюкомб – печатник Уильямсона.
– Однако Ньюкомб лишился дома, – заметил я. – Он жил возле замка Байнардс, а там все сгорело.
– Знаю, – произнес Уильямсон своим холодным, резким тоном. – Я уже занимаюсь этим вопросом. Я присмотрел для него дом в Савое. Главное, чтобы все сложилось благополучно. Дай бог, следующий номер «Газетт» выйдет в понедельник. Один выпуск мы пропустим, но зато нам не придется публиковать отчет о смертности на этой неделе. Люди нас поймут: есть дела поважнее, чем тратить время на подсчеты умерших. Кроме того, мне сообщили, что жертв на удивление мало. Хвала небесам!
Я отлично понял, что сказал Уильямсон, вернее, то, о чем он умолчал. Бедняков никто не считает, и возле реки, неподалеку от складов с маслом и дегтем, наверняка погибли десятки или даже сотни: там царит настоящее адское пекло. Пожар вспыхнул там рано утром в воскресенье, когда половина обитателей лачуг еще не проспалась спьяну. Другие умерли или умрут от последствий Пожара: больные, старики и дети и без того слабы, бегства из собственного дома им не выдержать.
Но как королю, так и правительству невыгодно без лишней надобности раздувать масштаб катастрофы. «Лондон газетт» обычно выходит дважды в неделю. Если пропустим номер, отсутствия списка умерших за неделю, в которую произошел Пожар, никто не заметит. В таких обстоятельствах о списке никто даже не вспомнит. Почтовая служба – еще одно учреждение, возглавляемое Уильямсоном, – сгорела, и, даже если бы «Газетт» удалось напечатать, мы не смогли бы разослать новые номера по стране.
– Трагический несчастный случай, – произнес Уильямсон. – Именно так и говорите всем, кто заведет речь о Пожаре. Мы обязаны проследить, чтобы в материалах «Газетт» или в нашей корреспонденции не было даже намека на иные объяснения. – Уильямсон наклонился ко мне. – Надо отдать вам должное, Марвуд, в уме вам не откажешь. Но если еще раз заставите меня ждать, уж я позабочусь о том, чтобы и вы, и ваш отец снова оказались в навозной куче.
В этот момент будто нарочно прогремел далекий взрыв, от которого стекло задрожало в раме.
– Идите работать, – велел Уильямсон.
Кэт прикрыла голову серым плащом. От тонкой шерсти пахло гарью, а еще чем-то неприятным – терпким, мужским. Лицо худосочного молодого человека, у которого она украла плащ, живо всплыло в ее памяти. В свете пламени его кожа казалась почти оранжевой.
Кэт едва переводила дух: она со всех ног мчалась по улицам, прокладывая себе путь в толпе. Во время своего бегства она часто оглядывалась и порой готова была поклясться, что в толпе мелькнуло его лицо. Но, слава богу, здесь этого человека не было.