Лондонские мосты
Шрифт:
– Сначала он позвонил нам, – сказал я Сэмпсону. – Вот почему я здесь.
– Кто он?
– Угадай.
Мы подошли ближе к лежащему на голом деревянном полу телу. Молодой женщине не было, наверное, и двадцати. Хрупкая, невысокого роста, довольно симпатичная. Из одежды ничего, кроме повисшей на пальце левой ноги туфли. На правой лодыжке болтается золотая цепочка. Руки заведены за спину и стянуты каким-то шнуром. Во рту черный пластиковый мешок.
Такое я уже видел. Точно такое. И Сэмпсон
– Проститутка, – вздохнул Джон. – Патрульные видели ее возле Южного Капитолия. Лет восемнадцать или девятнадцать, а то и меньше. Итак, кто он?
Груди у девушки были как будто срезаны, лицо – изуродовано. Я попытался вспомнить перечень признаков поведенческих отклонений: экспрессивная агрессия (есть), садизм (есть), сексуализация (есть), преступное планирование (есть). Есть, есть, есть.
– Это Шейфер, Джон. Ласка. Он вернулся в Вашингтон. Но не это самое плохое. Есть и кое-что похуже.
Глава 40
Закончив дела в доме на Нью-Джерси-авеню, мы с Сэмпсоном отправились в один знакомый ночной бар. Официально мы были не на работе, но я все же повесил на ремень бипер. Джон сделал то же самое.
Забегаловка оказалась почти пустой, только в углу о чем-то негромко толковали двое мужчин, так что нам никто не мешал. Впрочем, обстановка не имела значения. Достаточно того, что я был с Джоном. Мне хотелось поговорить с ним. Мне было просто необходимо поговорить с ним.
– Уверен, что это Шейфер? – спросил Сэмпсон, когда нам принесли пиво и тарелочку с орешками.
Я рассказал ему о пленке с записью взрыва, уничтожившего Санрайз-Вэлли, хотя умолчал о других угрозах и о требовании выкупа. Плохо, когда приходится скрывать что-то от друга. Я никогда не лгал Джону, а сейчас чувствовал себя лжецом.
– Никаких сомнений. Он.
– Его только не хватало. Чертов Ласка. Как думаешь, зачем он вернулся в Вашингтон? В последний раз его едва не взяли.
– Может, как раз поэтому. Ему ведь нужны острые ощущения, опасность, риск.
– Да, а может, он просто соскучился по нам. Только теперь я не промахнусь. Всажу точно между глаз.
Я отпил пива.
– Ты разве не должен быть дома, с Билли?
– Сегодня у меня рабочая ночь. С Билли по этому поводу никаких проблем. К тому же у нас сейчас гостит ее сестра. Они обе уже спят.
– И как оно? Семейная жизнь? С ее сестрой в доме?
– Трина мне нравится, так что все в порядке. Знаешь, я и сам думал, что к некоторым вещам никогда не привыкну, а получилось, что с ними-то как раз никаких проблем. Я счастлив. Может быть, впервые в жизни. Просто на седьмом небе. Вот так-то, дружище.
Я усмехнулся:
– Выходит, любовь действительно такая великая сила?
– Ну. Тебе бы и самому не мешало попробовать.
– Я готов.
– Думаешь? Ты и вправду готов?
– Послушай, Джон, мне надо с тобой поговорить.
– Я уже так и понял. Тот взрыв в Неваде, потом убийство Томаса Уэйра. Теперь возвращение Шейфера. – Сэмпсон посмотрел мне в глаза. – Давай, в чем дело?
– Информация строго конфиденциальная, Джон. Вашингтону предъявили требования и пригрозили большими неприятностями. Все очень серьезно. Мы предупреждены о новом нападении, если не выплатим крупный выкуп.
– А заплатить, само собой, нельзя. Соединенные Штаты не ведут переговоров с террористами.
– Не знаю. И никто ничего не знает. Кроме, может быть, президента. В общем, теперь тебе известно столько же, сколько и мне.
– И вести себя я должен соответственно.
– Ты все правильно понял. Только ничего и никому. Ни слова. Даже Билли.
Сэмпсон пожал мне руку.
– Я понял. Спасибо.
Глава 41
Я возвращался домой, то коря себя за излишнюю откровенность с Сэмпсоном, то оправдываясь тем, что иначе поступить не мог. В глубине души я знал – да, не мог: Джон часть моей семьи, вот и все, других объяснений не требовалось. Хотя, может быть, сказалась и усталость – ведь мы уже несколько дней работали по восемнадцать – двадцать часов в сутки. Или виноват стресс. Конечно, там, в верхах, идет тщательная проработка всех вариантов, но никто из тех, с кем я разговаривал, не знал ничего о реакции на требование выкупа. Нервы у всех, включая меня, были натянуты до предела. Отведенный нам срок уже уменьшился на двенадцать часов.
И все же гораздо сильнее мучили другие вопросы. Кто убил и изувечил молодую женщину на Нью-Джерси-авеню? Шейфер? Я почти не сомневался в этом, и Джон Сэмпсон тоже. Но зачем ему совершать такое грязное убийство именно сейчас? Зачем так рисковать? И почему тело убитой женщины обнаружено всего в двух милях от моего дома? Случайность?
Было уже поздно, и я бы с удовольствием подумал о чем-то другом, более приятном, да только мысли снова и снова возвращались на привычную колею. Я гнал "порше" по пустынным улицам, не снижая скорости, чтобы сосредоточиться на дороге и не отвлекаться. Получалось не очень хорошо.
Я свернул к дому, проехал по дорожке, выключил мотор и еще долго сидел в машине, настраиваясь на то, что собирался сделать. Позвонить Джамилле – на Западном побережье только одиннадцать. Кровь стучала в висках, как будто голова была готова взорваться. Последний раз я чувствовал себя так плохо, когда Ласка совершил серию убийств в Вашингтоне. Только теперь все еще хуже.
В конце концов я все-таки притащился домой. Прошел на террасу. Сел к старому пианино. Сыграть? В два часа ночи? А почему бы и нет? Уснуть ведь все равно не удастся.
Звонок телефона заставил меня вскочить и броситься в кухню.
О Боже, что там еще?
Я сорвал трубку:
– Да? Кросс.
Ничего.
Гудки.
Через несколько секунд телефон зазвонил снова. Я сразу же взял трубку.
И снова гудки.
И опять...
В конце концов я снял телефон со стены и убрал его в духовку, чтобы приглушить звук.
За спиной послышался шорох.
Я резко обернулся.
В двери стояла Нана – рост пять футов, вес девяносто пять фунтов. В ее карих глазах пылал огонь.