Лорд 3
Шрифт:
— Чем сложная? — давил я. — Мои люди уничтожили несколько аэродромов вместе с самолётами и аэродромным имуществом. Я оттянул часть сил гитлеровцев на себя, и это я ещё молчу про уничтоженную дивизию, которую фон Зайден снял с фронта. По моим данным, в том районе, про который писал, у немцев не такая уж и крепкая оборона. А без авиации и вовсе как из мягкой глины.
— В Москве очень положительно оценили ваш вклад в войну. Но то, что немцы ослабили напор на указанном участке, помогает нашей армии лишь тем, что она восстанавливает силы и пополняет ресурсы. Если наступать имеющимися частями прямо сейчас, то они понесут страшные потери, — развёл руками собеседник. — Я вам открою военную тайну: в
— Вы намекаете, что это из-за меня сорвалось наступление? Ведь это против меня немцы бросили часть своих подкреплений и науськали на партизан ренегатов? — приподнял я левую бровь. Хотелось добавить, что те части, которые устроили партизанам «сладкую» жизнь и попытались прищучить меня, были сняты с фронта, а не прибыли из тыла. Но подумал и не стал. Возможно, союзники решили посмотреть, как я выкручусь, и что может магия. Или, что более вероятно, в их рядах сидит вражеский агент, который смог так ловко подать разведданные, что по ним выходило всё наоборот, чем в реальности. Либо занимает он высокое место, достаточное для того, чтобы отложить наступление, приведя ряд доводов и данных.
— Что вы, ничуть. Я просто пояснил некоторые моменты… — изобразил он намёк на улыбку. — Понимаете, товарищ Киррлис, сейчас такое шаткое положение на данном участке фронта, что удача может легко упасть в те или иные руки от самого крошечного вмешательства. Таким стали карательные акции полицейских и охранных частей против партизан и мирного населения. В результате чего мы лишились проводников и важных разведсводок, передаваемых нам партизанами и подпольем в Витебске. И таким может стать ваша помощь. Возможно вы, товарищ Киррлис, как-то сумеете помочь своими особенными возможностями?
Я откинулся на спинку самодельного стула и отвёл взгляд в сторону окна, принявшись рассматривать серый пасмурный пейзаж за стеклом. Вот уже второй день я общаюсь с Озеровым и слышу только пустую «воду» в ответ на мои слова и просьбы (почти требования) предоставить амулеты, суперсолдат, ресурсы и прочее, чего так «не хватает Красной Армии для мощного удара по захватчикам». Я-то не против, но пока что не вижу серьёзного шага навстречу со стороны СССР. Без этого не будет сотрудничества, построенного на взаимном уважении. И чем больше стану делать уступок, тем меньше стану получать помощи и больше требований с условиями. Мне такого точно не нужно.
— Сейчас я могу только сдерживать те силы, которые немцы используют против меня и перебросят в этот район в ближайшее время.
— А вы знаете, какие именно? — заинтересовался он.
— Триста шестьдесят первый пехотный полк из сто восемьдесят четвёртой дивизии сейчас пополняется и отдыхает в Минске. Снят с фронта неделю назад. Ещё один полк, вроде бы пятьсот восьмой, стоит там же и прибыл из Германии в конце февраля для пополнения частей первого эшелона четвёртой армии. Также в Полоцк вот-вот должны прибыть два литовских батальона, набранных из ваших бывших солдат, которые перешли на сторону немцев в июне прошлого года. Если не ошибаюсь, то служили они в сто восемьдесят
От моих слов лицо военинженера перекосилось, словно он съел дико кислое яблоко. Видно, что эта тема для него очень болезненная и неприятная.
— Виновные в этом уже понесли серьёзное наказание, — выдавил он из себя.
— Мне от этого не легче. Самое интересное, что в Минск вскоре должна прибыть свежесозданная специальная лёгкая бригада, которую уже успели прозвать «охотниками на партизан». В ней количество солдат на три обычных полка, с миномётами, лёгкими орудиями, танками. По слухам в Витебск перебросят три или четыре кавалерийских эскадрона из пятой конной дивизии для рейдов в лесах против меня. Теперь враги знают, что ожидать от меня и по глупости не полезут в ловушку. Вот потому я и прошу ударить по немцам всеми силами. Хотя бы сымитировать наступление в направлении Витебска, чтобы эти полки или их часть были переброшены на фронт. Этих сил немцам может хватить, чтобы прорваться в мой лагерь. А там… — я замолчал, не став договаривать фразу.
«Ночь вервольфов» сказалась очень положительно на судьбе моих вассалов из числа оккупантов. Так Ганс Мейер и Адольф Беккер сумели перебраться в Минск, заняв там серьёзные посты в интендантской и медицинской службах. Немалую роль в том сыграли и деньги с золотом, что я стабильно им передаю. Благодаря меняльной лавке я не испытывал недостатка в рейхсмарках. Больше всего информации мне слал штабсинтендант, за это и премировался в больших масштабах, чем бывший главврач Лепельского военного госпиталя. Деньги и ментальные амулеты позволяли получить море ценной информации. Причём для меня полезной оказывалась лишь малая часть.
О прибытии свежей бригады из опытных солдат, научившихся почти за два года войны Германии в Европе воевать с партизанами, сообщил он. Хоть немцы и держали это в строгой тайне, но тыловые службы — это армия в армии со своей разведкой и аналитикой. При желании через накладные, приказы, нормы обеспечения, полученных и списанных вещей и боеприпасов можно узнать буквально всё. А у Ганса желания было хоть отбавляй.
— Никто не в курсе этих данных, — после недолгого молчания, ответил мне Озеров. — Сегодня ночью передам их в Ставку. А дальше остаётся верить, что там посчитают их важными.
— Буду только рад. В свою очередь гарантирую передачу некоторого количества амулетов в части, которые ударят по гитлеровцам.
— Сколько и каких? — военинженер аж подался ко мне, наклонившись вперёд и облокотившись руками на стол, за которым мы с ним сидели.
— Тридцать защитных и столько же лечебных. Пока только такие, других мне самому не хватает, а получать их непросто.
Я мог купить самых дешёвых у Озары в лавке хоть тысячу, но даже при такой цене это обошлось бы мне в гору золота. На подобные траты ради союзников я пойти не мог. Позже расскажу об этом и разрешу Озерову самостоятельно обратиться к полуэльфийке, подав всё это, как огромную уступку союзникам.
— Вы же их покупаете, если не ошибаюсь, товарищ Киррлис. Советский Союз готов платить золотом за эти вещи.
«Демонов Шелехов всё растрепал. Правда, я сам виноват, что не особо скрывал источник», — без особой злости подумал я, догадавшись, откуда у Озерова эта информация. Впрочем, это никак не влияло на мои планы, о которых только что думал. — Покупаю, но это магические вещи, не овёс какой-то. Они — то есть, то их нет.
Мне пришлось поюлить, набивая цену и подводя собеседника к мысли о самостоятельном приобретении. Можно было бы испугать его ценой. Вот только совсем недавно я хвастался возможностью передать безвозмездно СССР тонну золота. После такого сто раз нужно подумать, что уж говорить о цене амулетов.