Лорд Байрон. Заложник страсти

Марчанд Лесли

Трелони после безуспешных попыток передать своему любимцу Одиссею деньги и оружие греческого комитета, которые получил Байрон, вернулся на службу к этому вождю. Он то пытался поразить свет своим близким знакомством с Байроном, то выражал свое превосходство над поэтом. Он напыщенно писал Мэри Шелли: «…я опять, милая Мэри, в своей родной стихии и занимаю не последнее место в Греции… Но мне больно при мысли о том, что я потерял моего дорогого друга лорда Байрона, поскольку я по-прежнему называю его так, несмотря на все его недостатки, вы знаете, что я любил его». Но свое письмо Трелони завершал следующими словами: «Я больше не безвестный человек, а греческий вождь, который может и хочет защитить вас…»

Однако несколько месяцев спустя, когда слава Байрона в Греции еще больше окрепла, Трелони вновь написал: «Хорошо, если

бы он (Байрон. – Л.М.) прожил дольше и увидел, как я возвысился над ним, как восторжествовал над его низким духом». Джозеф Северн, друг Китса, который видел Трелони в Риме в 1823 году, называл его «шакалом лорда Байрона».

Трелони женился на сестре Одиссея и, когда положение в стране обострилось, бежал в секретный грот своего повелителя в горе Парнас. Там в него выстрелил предатель, но через продолжительное время Трелони обнаружили и спасли англичане, после чего он вернулся в Англию, где прожил до глубокой старости, окруженный славой своих подвигов и в ореоле великих имен поэтов и героев греческой революции. В своих «Воспоминаниях» он воспевал Шелли и себя за счет Байрона и описал немало забавных случаев с обоими, которые часто цитировали другие биографы, не удосуживаясь оценить их трезво. Трелони умер в 1881 году в возрасте восьмидесяти девяти лет – долгожитель среди романтиков.

Августа Ли унаследовала состояние Байрона (большая его часть, шестьдесят тысяч фунтов, согласно брачному договору, отошла к леди Байрон по условиям развода), но постоянно испытывала финансовые трудности из-за своей расточительности и пристрастия супруга к азартным играм. Несмотря на безжалостные попытки леди Байрон заставить Августу раскаяться, она продолжала лелеять добрые воспоминания о своем милом брате. Иногда она подделывала его подпись для восхищенных друзей, но не могла заставить себя расстаться с его письмами. Наконец она поссорилась с Аннабеллой, но не из-за Байрона, а из-за денег. Безжалостная «доброта» леди Байрон распространялась и на ее попытки подружиться с дочерью Августы, Медорой, которую она убеждала поверить в то, что Байрон ее отец. Медора родила двоих детей мужу своей сестры, Генри Треваньону, и уехала во Францию, вышла замуж за француза и создала семью, которая гордилась родством со знаменитым поэтом. Перед смертью Августы в 1851 году леди Байрон снизошла до последней встречи с ней, во время которой ожидала услышать другое признание: что Августа настраивала брата против жены. Но Аннабелла была разочарована: Августа не призналась по той простой причине, что это было неправдой.

Последние годы жизни леди Байрон посвятила добрым делам и делала «признания» относительно своей жизни с мужем, которые разделяла с удивительно большим количеством людей, в то же время поддерживая впечатление, что переносит свое горе молча. Среди тех, кому она исповедовалась, была Гарриет Бичер-Стоу, через несколько лет после смерти леди Байрон опубликовавшая ее сенсационный рассказ об инцесте, почерпнутый из ее бесед с Аннабеллой. Воспоминания самой леди Байрон можно найти в многочисленных «повествованиях», написанных в конце жизни, когда ее преследовала навязчивая идея оправдать себя. Она хранила все свои письма и письма, связанные с ее разводом.

Дочь Байрона Ада, «рожденная в раздоре», как он и предсказывал, полюбила его. В детстве ей не рассказывали об отце и не показывали его портрета, но ее муж, лорд Кинг (позднее лорд Лавлейс), вырвал ее из-под влияния матери, и Ада полюбила отца и его поэзию. Однако Байрон был бы несколько уязвлен, если бы узнал, что дочь стала еще более известным математиком, чем мать, хотя ее уверенность в том, что знание чисел поможет ей выигрывать на скачках, развеялась. Когда Ада умерла в возрасте тридцати семи лет, ее похоронили по ее желанию в семейном склепе в церкви Хакнелл Торкард рядом с отцом.

В конце жизни Клер Клермонт вернулась во Флоренцию, превратив свою ненависть к Байрону в навязчивую идею. Забавно, но она приняла католическую веру, что, однако, не смягчило ее нападок против Байрона в переписке со стареющим Трелони, который обвинял Клер в «помешательстве». В старости она стала своего рода легендой из-за связи с Байроном и Шелли и слухов о том, что у нее хранятся бесценные письма и бумаги, – на самом деле у нее не могло быть никаких писем, потому что Байрон старательно избегал ей писать. Но именно потому Генри Джеймс сделал

ее главной героиней своих «Писем Асперна». Клер умерла в 1879 году в возрасте восьмидесяти одного года, придумав себе такую оригинальную эпитафию: «В страданиях она провела дни, искупая не только свои грехи, но и добродетели».

Тереза Гвичьоли пережила удар, нанесенный ей смертью Байрона, но воспоминания о нем не оставляли ее всю долгую жизнь. В 1826 году она вернулась к мужу, но скоро оставила его вновь. Тереза провела несколько зим в Риме, где ненадолго увлеклась красивым хромым Генри Фоксом, сыном лорда Холланда. Также она была увлечена французским поэтом Ламартином, который привлек ее своим преклонением перед поэзией Байрона. Таким же образом Тереза флиртовала с другими англичанами в Италии, в том числе с графом Малмсбери, который включил воспоминания Терезы о Байроне в свои мемуары.

Тереза давно мечтала поехать в Англию и весной 1832 года совершила паломничество на родину Байрона. Там она встретилась с леди Блессингтон, к которой так ревновала в Генуе, Джоном Мерреем, Августой Ли и другими близкими друзьями Байрона и совершила поездку в Ньюстедское аббатство. Позднее она с восторгом отзывалась о миссис Ли, «его ближайшей и самой любимой родственнице, которую я бы скорее боготворила, чем любила…».

В последние годы Тереза в основном жила в Париже. Граф Гвичьоли умер в 1840 году и после долгого ухаживания сорокасемилетнюю невесту к алтарю повел маркиз де Бойс в часовне Люксембурга. Она была по-прежнему красива, но простота ее манер, так изумлявшая Байрона, переросла в деланость. Многие гости вспоминали нелепости, с которыми она предавалась своему обожествлению Байрона. В ее салоне висел портрет ее поэта-возлюбленного, а она стояла перед ним и выкрикивала: «Какой красавец! Бог мой, какой красавец!» Маркиз со свойственной французам безмятежностью гордился связью своей жены со знаменитым поэтом, и, когда его спрашивали, имеет ли она отношение к той графине Гвичьоли, которая когда-то была любовницей Байрона, он утвердительно отвечал с сияющей улыбкой. Говорят, что он представлял свою жену следующим образом: «Маркиза де Бойс, моя жена, бывшая возлюбленная Байрона».

После смерти маркиза в 1866 году Тереза увлеклась спиритизмом и беседовала с духом Байрона и своего мужа. Она радостно сообщала: «Теперь они вместе и очень дружат».

В тридцатых годах, после публикации произведения Мура о Байроне, родилась мысль установить поэту памятник в Вестминстерском аббатстве. Это вызвало ажиотаж в прессе, но церковные власти вновь ответили отказом. Когда наконец собрали деньги на установление статуи Байрона, изваянной Торвальдсеном, какое-то время она была бесприютной, пока ее не поместили в 1843 году в библиотеке Тринити-колледжа в Кембридже. Сначала ее предложили поместить в Вестминстере, но разрешение не было получено. В течение ста сорока пяти лет аббатство не хотело даже вспоминать о существовании Байрона. В 1954 году там открыли мемориальную доску в память Китса и Шелли. И только в 1968 году ректор Вестминстера, преподобный Эрик Эббот, согласился с воззванием Общества поэзии и позволил открыть памятную доску в честь Байрона в аббатстве. 8 мая 1969 года в аббатстве торжественно прошла «Церемония открытия мемориала в память лорда Байрона» под эгидой Общества поэзии. Уильям Пломер, президент общества, метко заметил: «Если бы тень Байрона сегодня присутствовала здесь, то на его губах блуждала бы слегка язвительная улыбка».

Генеалогические таблицы