Шрифт:
«…если бы я мог выбирать из всех знатных дам и дев мира, я выбрал бы только тебя». – «Тогда, – сказала она, – если такова твоя воля, женись на мне, пока я не стала женой другого». – «Я женюсь на тебе как можно скорее… как только ты пожелаешь».
Мабиногион
…уж таков обычай,
Чтоб были женщины мужской добычей.
Джон Донн
От автора
Эта
Зачем мне понадобилось уловка с именем главного героя? Прежде всего, из уважения к почитателям Робина Гуда, чтобы они избежали разочарования, сочтя эту историю именно историей о нем, но, как всегда, не соответствующей их видению этого героя. Другая причина заключается в том, что я и сама понимаю, что созданный в этой истории образ главного героя отличается от традиционного, сложившегося в балладах. Сходство сохраняется в одном: пользуясь словами Жака Ле Гоффа «мужчина представительной наружности, вне закона, борец и бунтарь, повстанец, живущий в своеобразной среде обитания – в лесу». Природа этой борьбы мне и была интересна. Не претендуя на оригинальность, я пришла к той трактовке образа, который читатель найдет в книге «Лорд и леди «Шервуда».
О чем эта история? О разном понимании власти и отношению к ней. Тяжелый долг и постоянная ответственность за принимаемые решения или привилегии в сочетании с правом вершить людские судьбы. О разном подходе к применению вооруженного насилия. Необходимость, разумность, и целесообразность или воплощение собственной воли любой ценой. И, несомненно, эта история о любви, и в первую очередь – главных героев: Робина и Марианны. Но, кроме любви главных героев, эта история и о любви, которую вызывают Робин и Марианна в других героях. Любовь открытая и всеобщая, безмолвная и скрывающаяся за дружбой, таящаяся поодаль и благоговеющая, стремящаяся поработить, не сумевшая смириться с самим ее существованием, доводящая до предательства под личиной высоких материй или ради заботы о собственном благополучии. Разные лики любви откроются в этой истории.
Смешение богов из разных культов – скандинавского, валлийского, кельтского – сделано преднамеренно, как дань эпохи, уход которой неизбежен, и потому имена древних богов проступают в книге, как следы на тающем по весне снегу.
И положительные герои, и отрицательные прежде всего люди. Положительные герои не лишены недостатков, отрицательные – достоинств. Автор с нежностью и любовью относится к первым и с сочувствием ко вторым.
Некоторые обмолвки и неясности найдут объяснение в следующей книге. Она состоит из нескольких частей, объединенных названием «Друзья и недруги».
Пролог
Мне
Судить о Смерти и Любви?
Но мне известно: стрелы их
Опасны для сердец людских.
Нас одинаково разят
И жар Любви, и Смерти хлад.
Они, хоть обликом не схожи,
Готовят нам одно и то же…1
Мелодия растворилась, как облако в небе, подхваченные эхом слова смолкли, и только стрекот цикад нарушал тишину леса. Наступил тот час, когда день незаметно переходит в вечер. По воздуху разлился густой аромат трав и меда, от речной воды повеяло прохладой.
Девушка, певшая песню, сидела на берегу реки. Высокая августовская трава укрывала ее почти с головой от посторонних глаз. Теперь она молчала и смотрела из-под ресниц на кромку леса, который стеной окружал широкий луг на противоположном берегу. Рослый серый конь переминался с ноги на ногу за спиной хозяйки, напоминая о себе шумными вздохами. Она лишь улыбалась, когда он, в очередной раз не выдержав невнимания к себе, дотрагивался губами до ее макушки или руки, и продолжала безмятежно наблюдать за солнцем, склоняющимся к верхушкам деревьев. Шелест тяжелой листвы, шорох травы, ленивый плеск речной воды, набегающей на прибрежные валуны, – все эти звуки, складывающиеся в простую, но безмерно чарующую музыку летнего леса, окутали девушку ласковыми и теплыми покровами, и она растворялась в этой музыке всем своим существом.
Вдруг ее взгляд утратил мечтательность, глаза остро прищурились – она заметила высоко в безоблачном небе едва различимый черный силуэт. Узнав в нем ястреба, девушка подняла лук, который вместе с колчаном, полным стрел, лежал у ее ног. Ее губы изогнула озорная ребячливая улыбка. Тщательно прицелившись, девушка резко отпустила тетиву, и стрела взмыла ввысь.
Внезапно вслед за ее выстрелом раздался свист тетивы. Длинная, хищно сверкнувшая наконечником стрела вмиг настигла ту, что выпустила девушка, и разбила ее в щепы.
Девушка прыжком вскочила на ноги и, ухватившись за повод всхрапнувшей лошади, оглянулась. Над ней – на тропинке, проходившей по склону берега, – стоял высокий охотник, держа в руке длинный лук.
Он был одет в зеленую суконную куртку поверх рубашки из тонкого льняного полотна. Светлые штаны были заправлены в высокие сапоги, на которых поблескивали шпоры. Двойной кожаный пояс охватывал его стан, к поясу крепились ножны с длинным мечом и охотничьим ножом. Лицо незнакомца наполовину закрывала черная полумаска. Сквозь узкую прорезь были видны темно-синие глаза, и девушка замерла под внимательным, пристальным взглядом.
– Разве этот ястреб причинил тебе зло? – спросил охотник, и в его спокойном голосе послышалось неодобрение.
Девушка не ответила, настороженно разглядывая незнакомца из-под полуопущенных ресниц.
– Что же ты молчишь? – он усмехнулся, убирая лук в колчан. – Ты не боишься гулять одна в глухом лесу, при этом петь в полный голос, но испугалась первого же встречного?
– Нет, я не боюсь тебя, – помедлив, ответила девушка, отпуская поводья коня, которые до этого крепко сжимала в ладони.