Лорд-мошенник
Шрифт:
— Скандал невозможно будет замять! — ярился Ройстер. — Я сделал все, что мог, но об этом узнало слишком много людей. Я могу уберечь ее от ареста, но не смогу удержать людей от сплетен. Говорю тебе, это гиблое дело!
— Ты что, ничего не понимаешь? Она моя жена, черт возьми, и мне все равно, даже если она убьет еще десяток таких подлецов! Я и сам это сделал бы, если бы вернулся пораньше!
— Это было бы проще уладить. Мужчина должен защищать свою семью, но леди не имеют обыкновения размахивать ножами с намерением убить. Никто вас не поймет.
— Может быть, ты ждал, что она упадет в обморок? — Слова Трэвиса были наполнены едким сарказмом. — Это не Лондон, отец. Здесь падающие в обморок женщины не выживают.
— Я только прошу тебя подождать, пока скандал немного утихнет. Оставь Алисию здесь на некоторое время и поедем со мной. Когда общество успокоится…
При появлении Алисии разговор прервался. Незаколотые волосы спутанными прядями свисали на ее лицо. Ее пальцы стискивали бархат халата, но было очевидно, что под халатом на ней почти нет одежды. Однако внимание графа было приковано к ее глазам. Они яростно сверкали, напоминая голубую молнию.
Она заговорила спокойно, не терпящим возражений тоном:
— Я убила человека, спасая вашего внука, сэр! Если это делает меня убийцей — значит, я убийца, и мне жить с этим всю оставшуюся жизнь. Но мне нет нужды жить в этом надменном и закоснелом обществе, с его сплетнями, ложью и интригами. Я хочу работать учительницей. Я хочу сама распоряжаться своей судьбой. Мне надоело прислушиваться к мнению общества и играть по его правилам. Я возвращаюсь в Сент-Луис, в свой дом. Я подпишу любые документы, освобождающие Трэвиса от брачных обязательств.
Даже не взглянув на Трэвиса и не зная, как он воспринял ее слова, Алисия, высоко подняв голову, направилась к лестнице. Трэвис говорил ей недавно, что некоторые люди действуют, руководствуясь инстинктом. Весь этот день она, кажется, только этим и занималась — подчинялась своим инстинктам.
А Трэвис в это время с хитрой усмешкой наблюдал за реакцией отца. Слова Алисии вызвали у него облегчение. Зато его отец выглядел ошеломленным. Сейчас было самое время расставить все точки над i.
— Тебе следует уяснить, отец, что я не собираюсь аннулировать свой брак ни ради тебя, ни ради кого-то другого, — спокойно сказал Трэвис.
Лорд Ройстер перевел изумленный взгляд на сына. Прежде чем он успел ответить, Трэвис нанес ему последний удар:
— Единственная причина, по которой я согласился приехать в Англию, заключалась в том, что я думал, этого хочет Алисия. У тебя еще будут сыновья. А я остаюсь здесь.
Трэвис направился к лестнице, но отец в панике схватил его за плечо, заставив остановиться.
— Ты не можешь так поступить! Ты не можешь быть таким жестоким и не позволишь сестрам пойти по миру, когда я умру! Ты нужен им, даже если тебя не заботят мои проблемы.
— Это время наступит еще не скоро. Если у тебя не родится сын, ты сможешь при желании назвать своим наследником меня. Я не отказываюсь от своего долга, но я также не откажусь от своей жены и сына. Если я понадоблюсь, ты сможешь найти меня в Сент-Луисе. — С этими словами Трэвис взбежал по лестнице вслед за Алисией.
Он обнаружил ее в детской с сыном на руках. Когда он ворвался в комнату, она подняла на него встревоженный взгляд, но, как только он заговорил, на губах ее заиграла улыбка.
— Мы едем домой, Алисия. То южное поле нужно все же расчистить, и я знаю, где весной можно раздобыть на племя отменного жеребца. Как ты думаешь, Бекки еще не разучилась печь те торты с вареньем?
— Думаю, не разучилась. — Подтрунивая над его манерой выражаться и забыв о тысяче вопросов и возражений, вертевшихся у нее на языке, потому что видела счастье в глазах мужа, Алисия упала в его объятия.
Наконец-то они вернутся домой.
Эпилог
Сентябрь 1812 года
Хомасини со счастливой улыбкой смотрела, как ее старший сын ковыляет в заросли вслед за отцом. Затем она подняла глаза на стоявшего рядом высокого мужчину.
Трэвис взглянул на безмятежное смуглое лицо:
— Ты счастлива?
Она знала, что он имел в виду, и улыбнулась в ответ:
— Вокруг нас война, но у меня на сердце спокойно. А ты как?
Трэвис смотрел на двоюродного брата и с трудом подобрал нужные слова:
— Я не могу сражаться ни со своими братьями, ни с соотечественниками, но я не могу и присоединиться к ним. Война ведется из-за разного образа жизни, а я доволен тем, как живу. Я буду защищать свое право жить, как мне нравится, но не стану нападать на других из-за того, что они живут по-своему. Когда-нибудь люди перестанут воевать и научатся улаживать споры.
Губы Хомасини сложились в лукавую улыбку:
— Лоунтри говорит языком счастливого человека. Только недовольные дерутся.
Трэвис рассмеялся над этим заявлением и зашагал домой, прислушиваясь к шуршанию конвертов в кармане сюртука.
Посаженные Алисией весной вдоль решетчатой изгороди розы все еще цвели. Во дворе, там, где раньше выискивали и клевали корм цыплята, пролегли аккуратные огородные грядки. Из кухни тянуло вкусным запахом свежего яблочного пирога, но Трэвис удержался от соблазна отщипнуть аппетитный кусочек. Он слышал, как Бекки ругала своего непослушного младшего чертенка, который устроил разгром на кухне. Пирог подождет.
Письмо в кармане — прежде всего. Перешагивая через ступеньку, он поднялся наверх, ориентируясь по радостному мурлыканью Алисии.
Трэвис застал ее за выставлением оценок за письменные работы первоклассников. Они уже перешли от алфавита к словам. Трэвис до сих пор удивлялся, когда кто-нибудь из его людей начинал вдруг спорить по поводу обнаруженной в газете ошибки. Правда, читали они только уголовную хронику, чтобы узнать, кто кого зарезал в последней ссоре в салуне, но и это было тоже достижение. Когда-нибудь и их имена могут оказаться в списке драчунов.