Лорд Системы 4
Шрифт:
Я спокойно сажусь напротив неё, закидывая ногу на ногу.
— Напомни мне, с кем ты заключила договор, — спрашиваю.
Мэнфи возмущённо дёргает носиком, но отвечает:
— С Лордом Спарты.
— С Лордом-Варваром, — поднимаю я указательный палец, — Это две стороны одной монеты. Ты желала иметь в союзниках льва, а не слепого и беспомощного котёнка. И я действую так, как следует. Если меня дёрнут за ус, я ударю в ответ. Не стану терпеть и молча принимать новый удар. А отвечу и оторву голову, если потребуется.
— И всё же, ты ведь понимаешь, что это опасно! — отводит взгляд Мэнфи, явно недовольная моим ответом. — Ты ставишь под угрозу наши планы из за… это правда, что это была твоя жена?!
— Правда, — киваю, — первая жена, и чтобы избежать вопросов, всего у меня их три. Но дело не в этом. Если бы похитили любого из моих людей, я поступил бы точно так же. А как иначе? Пытаться идти на переговоры? Просить и умолять вернуть их? — криво ухмыляюсь, — Это бы нанесло ещё больший вред. Спарта в таком случае никогда не станет тем щитом, что ты ищешь. Сама подумай, какого союзника ты жаждешь?
— А если бы похитили меня? — совершенно непоследовательно спрашивает Мэнфи, сверкая стёклышками очков.
— Я разнесу весь Вавилон по кирпичику, — отвечаю искренне.
Ещё бы, как же я позволю себе потерять главного союзника?!
— И всё же будь осторожен, — говорит она, уже смягчившись, — Твои действия привлекли к нам внимание всего города. Подобное никогда не приводит ни к чему хорошему. Слишком многие смотрят на тебя и на меня, и делают выводы. Здесь далеко не дураки, и если они поймут, что вместе мы сможем усилиться…
И тут до меня доходит. Она напугана. Серьезно так обеспокоена сложившейся ситуацией.
— На этот счет можешь не переживать, — я беру её за руку, — Совсем скоро я покину Вавилон. Мне необходимо вернуться в Спарту, чтобы начать подготовку армии для твоей защиты.
— Неужели тебе так нужно уехать лично? — обиженно надувает губки Мэнфи.
— На то есть две причины. Первая — я не стану мелькать дальше на глазах твоего братца, что должно хотя бы отчасти ослабить его паранойю. А вторая — моя фракция требует усиления. Это в наших общих интересах.
— Тогда я спокойна, — кивает Мэнфи, с довольным видом.
Вот ни за что не поверю, что она действительно хочет, чтобы я остался в Вавилоне, вместо того, чтобы лично создавать ей армию.
Просто хотела удостовериться, что я по прежнему верен её планам. Привязать меня к себе покрепче.
— Скорее всего, до твоего отъезда мы больше не увидимся, — говорит властительница Вавилона. — Так что не будем терять времени. Я хочу, чтобы ты вспоминал меня в своём варварском замке каждую ночь, и поскорее вернулся обратно во главе непобедимой армии.
Мэнфи встаёт, берёт меня за руку и тянет за собой.
Н-о-о, дура! — Бивень дёрнул за поводья свою тощую ездовую корову. Та потянулась за пучком сухой степной травы, едва не сбросив с себя седока. — А ну, пошла вперёд! — он толкнул животное пятками, и корова лениво побежала вперёд, пристраиваясь к хвосту отряда грозных воинов степи.
Обычных земных коров Бивень, дитя каменных джунглей, видел только на картинке. Но даже он понимал, что местные животные не слишком на них похожи — поджарые и тонконогие, с длинными, изогнутыми назад рогами, словно у буйволов. При этом достаточно послушные, чтобы носить седоков и быстрые, а главное, выносливые.
Ну вот, окраски были совсем как у самых обыкновенных колхозных бурёнок — белые с расплывшимися по шкуре чёрными или рыжими пятнами.
Свою корову Бивень про себя звал Милкой, но никому об этом не рассказывал. Сентиментальность была не в чести у степняков.
Новая жизнь Бивню нравилась. В прежней его дразнили за хилое телосложение и уродливо торчащие передние зубы. Верхний правый клык у Бивня рос не вниз, а практически вперёд, за что он и получил своё прозвище.
Здесь, тоже поначалу, было хреново. Он провалился прямо во время субботника в «технаре», вместе с тупым физруком и пожилой, горластой математичкой.
Физрук заставлял всех работать: рубить деревья, охотиться, дежурить по столовой. А остальные дебилы с радостью его слушались. Они построили какой-то тупой посёлок и вечерами пели песни у костра.
Но всё изменилось, когда пришли воины степи.
Тех, кто пытался оказать сопротивление, моментально скрутили. А потом главный степняк, невысокий, весь расписанный цветными татуировками, сказал:
— Кто из вас самый храбрый, тот сможет присоединиться к нам. Остальные станут рабами.
Храбрость можно было доказать очень просто. Убить одного из своих бывших поселенцев.
Бивень лично отрубил башку физруку кривой саблей. Вместе с ним на это решился только Вовчик, на удивление бывший отличник и активист. Он прикончил математичку.
Остальных, словно баранов, отправили на аукцион.
Теперь Бивень чувствовал себя хозяином этой жизни. Его боялись, перед ним падали на колени. Ни одна пленница не решалась ему отказать. Жалко, что портить можно было только тёлок из новичков. У остальных от этого падала цена.
Отряды работорговцев, словно волчьи стаи, носились по степи, ожидая, когда спадёт очередная граница. Всех своих жертв они тащили в главный кластер, который назывался коротко — Тьма.
Там у охотников их живую добычу выкупали уважаемые люди. Оптовики, которые водили караваны в самый Вавилон. Бивень надеялся, что когда-нибудь их двудесяток станет достаточно сильным, чтобы вести дела напрямую с вавилонским рынком.
Тем более что недавно кто-то из «серьёзных» так зарвался, что ему укоротили голову, и одно из мест на торге стало вакантным.