Лорды Протектората: Барон Аквилла
Шрифт:
– Отведай огня, Смертный! – взревело чудище и взвилось под потолок пещеры.
У Аквиллы перед глазами мгновенно пронесся весь курс настойчиво отрицаемых им магических занятий у Великих Магистров, барон насадил зрачок дракона на его же клык, от чего тот стал искриться. Тем временем дракон под самым сводом пещеры разинул свою пасть и выдохнул в сторону барона целое облако огня. Но Аквилла не собирался так просто сгорать, искрящимся клыком он в мгновенье ока изобразил перед собой двойную свастику со спиралью в кольце первых фаланг, оставшуюся висеть в воздухе искрящимся узором, затем свел руки в молитвенном движении перед собой и приложил татуировку на пальце к центру узора. В тот же миг раздался подземный гул, перекрывший рев чудовища, гул, с которым камни пещеры и золото пещеры поднялись в воздух, встали стеной и нерушимым мчащимся
– Будь ты проклят, Аквилла! – был последний взвизг монстра, чьи кости уже начали ломаться под прессом камней.
***
Аквилла моргнул. Вместо пещеры, полной золотом, перед его взором вновь предстал кабинет начальника казино. Напротив него с вышибленными мозгами развалился в кресле мэтр Дрейко. На окне с головой, разбитой упавшим с потолка кирпичом, лежал секьюрити, чьи иссиня черные бакенбарды успели окраситься красным. Все здание трясло и лихорадило, по стенам достаточно быстро шли трещины. Вскочив, Аквилла схватил со стола конторскую книгу и бросился к выходу. Он перепрыгнул через лежащего навзничь второго секьюрити также с раскроенной кирпичом головой, распахнул дверь и помчался через разрушающуюся залу с рулетками. Пробежав – пропрыгав через игральные столы, Аквилла мчался к двери красного дерева, миновав центральный столик менял, у которого все еще находилось несколько сумасшедших игроков, набивавших карманы золочеными жетонами.
– Спасайтесь, кретины, вы тут совсем с ума что ли посходили!? – рявкнул им барон.
И, о чудо, они оглянулулись, взвыли как стая собак и кинулись вслед за Аквиллой. Бар Острослова не только рушился, но и начал гореть, что можно было заметить по клубам дыма, вырывающимся из подсобки. Судя по тому, что улыбающейся маски ни над проходом, ни за стойкой не было, старина Острослов успел ретироваться. На эти наблюдения у Аквиллы ушло половина драгоценной секунды, так что он выбегал из здания последним, когда от подземных толчков у Сокровищницы в буквальном смысле слова стены заходили ходуном. Не успел Аквилла добежать до противоположной стороны улицы как адский грохот и облако пыли, окутав его, доходчиво сообщили, что казино Сокровищницы, от крыши до самого своего основания разрушилось, рухнуло, можно сказать, под тяжестью своих пороков. Поблуждав в толпе, выбежавшей из Сокровищницы и прилегающих к ней домов, Аквилла нашел Веселенького.
– Ну что? – был многозначительный вопрос бароны к оперу.
Веселенький посмотрел на него дикими глазами, несколько раз открыл и закрыл рот, после чего все-таки пришел в себя и, показав на невесть откуда взявшуюся спортивную сумку, сказал:
– Сорвал куш. Десяток жестких дисков с записями. Архив за полтора года в суматохе смог вынести. Вся охрана в первые минут лишилась голов. Мистика какая-то.
– Это ничего, в нашей жизни еще не такое бывает. Я вот тоже куш сорвал – конторская книга коррупционных связей городской прокуратуры по линии казино-Медянцев-карманы-коррупционеров. Поехали, что ли, с этим добром к нашему районному прокурору, он человек честный, порадуем старика.
И они стали отходить по улице Амстердамских комиссаров в сторону оставленной машины Веселенького. Но тут их движение затормозилось.
– Не так быстро, Юрий, – тут перед ними появился человек со стеклянным протезом вместо глаза.
– Твой знакомый? – слегка растерялся Веселенький.
Но Ворон не дал Аквилле ответить:
– Кровь Самурры – на тебе! ДА Я ТЕБЯ НА ЛОСКУТЫ ЗА НЕГО ПОРЕЖУ!
И головорез кинулся на барона, выхватив из-под плаща кортик. Первый удар Аквилла отбил металлическим протезом, от второго увернулся, но тут к счастью вмешался опер – от его пинка под коленку Ворон на мгновенье замешкался, а тут и барон подоспел – своим металлическим кулаком так двинул тому в подбородок, что Ворон рухнул в нокдаун. Возится с ним сейчас не было времени, да и не хотелось, так что вместе с Веселеньким Аквилла помчался к машине. Запрыгнули в нее и шустренько поехали, когда внезапно господин барон обнаружил, что на заднем сиденье все это время сидела фигура в темно-зеленом плаще и черной маской медведицы на лице. То ли Веселенький был слишком шокирован от и без того сверхъестественных сущностей и полтергейстов, творящихся перед ним только что, то ли на всех магистров очень сильное заклинание незаметности. Ну а может на них просто без их желания никто не обращает внимания.
– Да, Великий Магистр Арти? – спросил Аквилла предательски дрогнувшим голосом.
– Ты молодец, барон. Не успел получить первое испытание, как уже его прошел. Но и второе испытание не ждет – собственно поэтому я здесь.
Их авто мчалось через кварталы мрачных готических зданий и не менее мрачных ампирских высоток причудливо сочетающихся друг с другом. На удивление несмотря на час пик на улицах не было людно, да и машин почти не было.
– Если вы будете каждый раз при своих испытаниях мне дороги от пробок расчищать, то я согласен их хоть каждый день получать, – постарался пошутить Аквилла.
– Ты божий дар с яичницей не смешивай, человек и птица, – в тон барону ответила Магистр Арти, надо сказать, что только когда в голосе Арти просыпались игривые нотки, барон вспоминал, что этот Магистр – все-таки женщина. Наверное, женщина.
– При чем тут яичница? – механически спросил Аквилла, внезапно задумавшись – человек все таки этот Магистр или нет.
– А при том, что отсутствие пробок – это просто твое везение сейчас, думаешь если б у тебя сегодня не был счастливый день, одолел бы ты Великого Золотого Дракона? Но не об этом речь. А речь сейчас о твоем втором испытании – ты должен разоблачить Великого Змея. Даю подсказку – к нему можно подобраться через его змеевку. И еще – возьми вот это – пригодиться.
И Арти вручила барону маленький ключ из нефрита. Скривив губы в усмешке, Аквилла спросил:
– Нефритовый ключ от яшмовых врат змеевки?
Внезапно Магистр Арти рассмеялась, вот уж не ожидал барон настолько человеческих эмоций от практически сверхчеловека.
– Да ну вас мужиков, все одно на уме! Спать тебе с ней незачем, у тебя своя милая есть, зря мы ее что ли в свое время тебе добывали, – и с этими словами Магистр Арти покинула машину так же неожиданно, как появилась в ней, благо Веселенький как раз стоял на светофоре.
– Ты чего? Все нервничаешь из-за того типа с ножом? Хотя и правда что то слишком часто они на твоем пути появляются, – осторожно спросил опер.
– Да нет, с чего ты взял? – попытался непринужденно ответить сыскарь.
– Потому что ты уже 10 минут сосредоточенно молчишь и смотришь в зеркало заднего вида, – сказал вновь мрачный как всегда товарищ Веселенький.
– Да нет, ничего. Ты это… домой меня сперва подкинь, – попросил Аквилла и на всякий случай засунул руку в карман, в котором нащупался маленький ключ.
Веселенький кивнул и, к радости барона, не произнес ни единого слова до конца поездки.
Глава 6. Встреча с Тенью
Приняв душ и смыв с себя цементную пыль Сокровищницы, Аквилла сидел на кухне и пил чай. Он размышлял о рухнувшем казино, добром десятке трупов, появившихся под завалами из-за его действий, возможном психическом расстройстве, из-за которого он видел дракона, связи казино с Медянцевым и скорой речи на совещании силовиков у прокурора Вышинского. Да так заразмышлялся, что не услышал мягких шагов подошедшей к нему девушки, пока та не закрыла ему глаза ладошками, а ее волосы не коснулись лица барона. Сыскарь вдохнул и растерялся, мягкий и теплый запах с тонким, едва уловимым оттенком фиалок говорил о том, что на кухне находилась его любимая – Екатерина… Он дотронулся до сухих, вечно обветренных кистей своей милой, спустил кисти к своим губам и поцеловал любимые руки. Повернулся, обнял и прижался к груди Екатерины. Она погладила его по волосам, положила ему руку на левое плечо и отстранила Аквиллу немного назад. Они посмотрели друг другу в глаза, ее губы нежно улыбались, а глаза сияли. Он поднялся, приник к ее скуластому лицу и слился с ней во французском поцелуе. Ладонь Аквиллы коснулась ее груди, она обняла его за плечи, он взял Екатерину на руки и отнес на кровать. Конечно, странно, что несмотря на пестуемую и лелеемую подозрительность сыскарь не задал себе (да и, собственно, ей тоже) ряд вопросов: что делает Екатерина во Второпрестольной, как она узнала его место дислокации, как она попала к нему в квартиру, почему она нисколько не изменилась за два года разлуки, почему она не удивлена тем, что Юрий жив, хотя должен быть мертв, и чем вызван ее любовный порыв? И в какой момент ему нужно порвать Марией? Но этими вопросами Аквилла озадачился только, когда Екатерина ушла в душ. И отсутствие внятных ответов на эти вопросы дико напугало барона. Он встал, подошел к зеркалу, висящему на стене.