Лорена
Шрифт:
— И что же это должно означать?
— Только то, что миру для продолжения рода нужны разные женщины. Счастливые любят своих мужей по-настоящему. Любят настолько, что способны отдать нечто большее, чем только себя, когда ложатся в постель. Таких женщин ждут лишь радостные заботы — полный дом детей. Между прочим, большинство из них бедны, как церковные мыши.
— Бедны, но они достигли своего. Ты это хотел сказать?
— Чтобы добиться своего, надо платить определенную цену. Мой опыт говорит, что большинство из этих матерей умирают молодыми — от перенапряжения. Или, точнее,
— А остальные?
— Остальные из другой породы. Им дети нужны исключительно ради себя. Чтобы те заняли место мужа, которого жена перестала любить или даже стала ненавидеть.
Эти слова ранили ее в самую душу, но эта боль, как ни странно, была приятной. Впервые она ясно увидела, где у нее дела идут не так.
— Надеюсь, что я понимаю тебя, Дядя Док.
— Слишком не спеши, юная барышня, — сказал он, по-деревенски растягивая слова, чтобы те прозвучали не столь больно. — Ты ведь все еще невеста.
— Да, но дела принимают не совсем хороший оборот… — она густо покраснела, сообразив, что ей стало известно после этого разговора, и не знала, то ли плакать, то ли смеяться. — Ты старый дьявол. Подбиваешь меня на такие разговоры, хочешь, чтобы я потеряла скромность.
— Давай выкладывай все начистоту, — сказал он. — На этот раз не скрывай ничего.
— Разве замужество меняет женщину? Не приведет ли это все к боли и… отвращению?
— Только ты можешь в этом разобраться, — ответил он.
— Но я чувствую себя так, будто меня используют, — воскликнула она. — А я пока еще ничем не жертвую.
— Многие жены так себя чувствуют, — ответил он. — Другие быстрее набираются ума-разума. Разве ты не слышала, что любовь как раз такова, какой ее сделает женщина, а не мужчина?
Вспомнив поведение Брэда в большой хозяйской спальне наверху, когда он неожиданно, дико набрасывался на нее, после чего она оставалась беспомощной и испытывала невыразимый ужас, Рина закрыла глаза.
— Скажи, что ты имеешь в виду. Я теперь в состоянии слушать.
— Начнем вот с чего, Лорена. Тебе доводилось бывать в домах, где люди дают понять, что ты нежеланна. Разве это не типичное явление для множества браков после того, как супруги оказались в спальне?
— Может быть. — Она не выдержала его пристального взгляда.
— Есть другие дома — ты еще не постучала в дверь, но тебя уже ждут, желают, и ты знаешь об этом. Ты чувствуешь, как счастье просачивается сквозь стены. Зная, что люди за ними счастливы, ты тоже счастлива.
— Значит, ты хочешь сказать, что я виновата?
— Я хочу сказать, что женщина должна планировать брак. И в некотором роде заслужить его. В Селби тебе еще предстоит его заслужить. Сейчас ты молода и напугана: накопилось много всего. Дальше все пойдет легче. Разве ты не спускала петли, когда впервые училась вязать?
— И не раз.
— Отправляясь в это свадебное путешествие, ты была самой умелой рукодельницей в Чарлстоне. Выйти замуж — все равно, что вязать: требуется практика. Конечно, есть и разница. Вязание следует по одним и тем же установленным правилам, какой бы пряжей ты не пользовалась. Но никто не изобрел верный шаблон,
— Разве практика не ведет к совершенству?
— И да и нет. Однако будь я на твоем месте, я бы стал вязать только в том случае, если бы у меня для этого появилось настроение. Теперь, когда ты устроилась на новом месте, думаю, ты больше не совершишь ошибок.
— Спасибо за доверие, — сказала она. — Я уже сейчас могу им немного воспользоваться.
— Доверие тебе не помешает, девочка, когда оно действительно понадобится. Что-то в твоей головке делает тебя непохожей на остальных представительниц слабого пола: поверь мне, я знавал разных женщин. Раз нет более приятного слова, я назову это силой воли.
Тогда она рассмеялась, пораженная тем, что может скрывать свои чувства за веселостью.
— Это плохо?
— Нет, если пользоваться ею умеренно, — ответил он. — И не выказывать ее своему мужу. Не сходить ли нам в Большой Дом? — переменил он тему разговора. — Посмотрим, что у них там в чулане.
— Ты имеешь в виду подвал, разве не так?
— Естественно, девочка. Ради чего же я последовал за тобой сюда? Мы вышли замуж за самый лучший винный погребок в Джорджии.
После своей исповеди Дяде Доку Рина почувствовала, что к ней вернулась часть былой уверенности. Настроение у нее значительно улучшилось, когда она догадалась, что судья Эндрю Селби, который начал с того, что признал ее невесткой, видно, сейчас смотрел на нее, как на хранительницу его владений и их будущего.
Брэд, как и подобало сыну и наследнику, заглядывал по установленному обычаю на хлопкоочистительный завод и на поля. Не без скуки и с нескрываемым презрением он ездил на аукционы, где покупатели из Мобила торговались из-за хлопка, которым едва успели засеять землю. Осенью он глядел через плечо бухгалтера, когда подводились итоги года и на счета Селби шли фантастические прибыли. Невестка скоро выяснила, что Брэд плохо соображает в делах и не способен вести скучные, но важные споры о цене. Это приводит к сокращению прибылей.
Рина сама всегда прекрасно разбиралась в цифрах и искренне интересовалась экономикой плантации, стечением факторов, приведших к возникновению Селби Холла, и пыталась сохранить его прежнее великолепие. Она догадывалась, что судья Селби в течение всей жизни создавал это чудо. Но он умирал, хотя до самых похорон не признавал, что силы его ушли и дни его сочтены. Он не видел, в чьи руки можно передать все бразды правления.
Сначала она и не мечтала, что судья станет готовить ее для роли преемника. В первый год жизни на плантации она полагала, что дружеские и подробные наставления свекра идут от доброго сердца и он хочет помочь ей легче вписаться в здешнюю обстановку. Когда он начал приглашать ее на бартерные сделки с брокерами, давать ей просматривать бухгалтерские книги плантации вплоть до счета за ремонт гостевого крыла и списка новых негров, купленных им на рынке Нового Орлеана, Рина убедилась в серьезности его намерений. Судья Селби обнаружил, что у невестки на плечах голова прирожденного управляющего. Между ними уже не было секрета, что сын судьи — человек никчемный.