Лоргар. Носитель Слова
Шрифт:
1 2 3
Одержимый энергией Сил, проповедник зашагал вдоль ближней к нему шеренги кочевников, сидевших на скрещенных ногах. Он обратился к тем, кто находился в задних рядах толпы, убеждая их прислушаться к его посланию и познать Истину.
— Нам будет ниспослано Слово, и по нему мы изведаем Волю Сил, — сказал им Кор Фаэрон, прижимая кулак к опаленной солнцем груди. — Мне было передано сие знание, и я передаю его дальше, ибо Силы изрекли и объявили, что откровение их не должно умолкнуть. Придет час испытаний, когда они обратят бессмертный взор на Колхиду и отделят праведников
он указал на стоящих позади него рабов с атрибутами миссионера: множеством священных книг, скипетром с навершием в форме кулака и другими реликвиями, обретенными им за время поиска в пустошах. По жесту хозяина невольники опустились на колени и протянули ему свои ноши.
— Я почерпнул мудрость с этих древних страниц, — это было правдой лишь наполовину: тома в библиотеке пастыря были написаны на разных языках, поэтому Кор Фаэрон сумел прочесть только шесть из них, — и обнаружил там Слово. Оно гласит, что мы обязаны служить Силам, и ничего более. Едой нас обеспечат рабы, ибо свободные люди должны нести бремя поклонения, всецело отдаваясь восхвалению Сил, что создали и поддерживают нас. Любой из вас — избранный, — ткнул он в толпу костлявым пальцем. Кто-то улыбнулся, прочие вздрогнули. Кор Фаэрон заметил, что вождь и еще несколько номадов отвели глаза. Обдумывая это, пастырь продолжил: — Каждый из вас — деталь в механизме Вселенной: шестерня или провод, переключатель или шарнир. Святые тексты учат нас, что придет некто, возвышенный над остальными в очах Сил; слепым он дарует зрение, глухим — слух, немым — Слово.
Острым взором проповедник уловил, что Фэн Моргай и его семейство заерзали на циновках. Что это? Нервозность? Стыд? Отойдя на несколько шагов в сторону, он взглянул на лагерь под другим углом и заговорил, полагаясь уже на чутье:
— Наградой Верным станут почет и уважение. — Он показал на своих последователей, которые ждали, разбившись на группы, в тени солнечных парусов и на палубе мобильного храма. — Свет Сил прольется на них и сотрет все изъяны с тел, чтобы внешний облик их отражал чистоту их души.
С новой позиции Кор Фаэрон рассмотрел, что вождь с ближайшими спутниками не отворачиваются от него, а поглядывают куда-то.
Их взоры были устремлены на главный шатер в самом центре лагеря — большую коническую палатку, бело-красно-черную, расшитую узорами божественных созвездий.
1 2 4
— Удел же неверующих — бедствия и мучения. Понизив голос до злобного шепота, он окинул толпу свирепым взором. Он выискивал, кто еще ведет себя подозрительно или кажется виноватым. — Ничто не укроется от Сил. Все открыто Их извечному проницательному взгляду, как пустыня — палящему солнцу!
Эти слова вызвали совершенно определенную реакцию: вождь и его жена посмотрели друг на друга. Кор Фаэрон шагнул к слушателям, выставив руки ладонями вперед, словно благословлял номадов. Шурша циновками, они отодвигались с дороги пастыря, как песок расступается под натиском ветра, пока гость не оказался лицом к лицу с Моргай. Проповедник обвиняюще уставился на главу племени:
— Что в сердце твоем, Фэн Моргай? Когда Силы обратят взор на тебя, они увидят Верного или приспешника неверующих?
Вождь промолчал, сглотнул
— Какие тайны ты прячешь в своей обители? — требовательно спросил Кор Фаэрон. — Возможно, ты надеялся оградить их от взоров смертных, но Силы видят все. Они заглядывают в сердца и умы людей так же легко, как я сейчас смотрю тебе в глаза. Не оскверни своего языка и моих ушей запирательствами и ложью!
Съежившись, Фэн Моргай снова посмотрел на свое семейство и кивнул, у него тряслись руки. Окруженный детьми и женой, он направился к палатке.
— Я не хотел ничего дурного, — тихо произнес он, встав у входа. — Не собирался оскорблять Силы.
Проповедник лишь склонил голову, не принимая его заявление и не выдвигая обвинений. Он ждал, скрывая нетерпение; наверняка Отвергнутые пытались утаить от него фрагмент археотеха, какую-нибудь находку из мертвых городов, относящуюся к Былой Эпохе. Все подобные артефакты следовало передавать Завету, однако многие племена и соперничающие секты припрятывали трофеи для себя. Так же поступал и Кор Фаэрон, он не намеревался извещать кочевников, что уже не входит в число членов Завета. По сути, он пользовался их неведением, полагаясь на обычаи, защищавшие святых путников.
— Покажите, что там, дабы мы увидели уже известное Силам! — властно приказал пастырь, снова ткнув пальцем в сторону шатра.
Откинув тяжелый полог-дверь, Фэн Моргай отошел назад.
— Выходи, — проговорил он дрожащим голосом. — Не бойся.
Кор Фаэрон удивленно сдвинул брови, и морщины у него на лбу еще больше углубились.
Из палатки появился некто — судя по росту и фигуре, ребенок, — закутанный в длинное одеяние и платок пустынника. Проповедник уже хотел потребовать объяснений, но тут мальчик повернулся лицом к нему. он увидел фиолетовые глаза, сияющие ярче солнца, и в одно мгновение свет Сил ослепил его, разрушив прежний мир и возвестив начало Эпохи Аврелиана, Золотого.
1 3 1
Найро и еще несколько слуг помчались к господину, который пронзительно вскрикнул и, закрывая лицо руками, повалился навзничь, словно от удара. Когда Отвергнутые вокруг шатра упали на колени, как трава, примятая ветром, раб увидел одинокий силуэт на пороге. Аксата — великан из Голгоры, командующий стражниками, — раздавал приказы воинам, направляя их в лагерь с оружием наготове.
— Стойте, стойте! — заорал Найро; старость не помешала ему вырваться вперед.
Боялся он напрасно: Аксата скомандовал роте окружить становище, но не атаковать. Найро думал только о повелителе — не из-за верности, поскольку Кор Фаэрон был скверным человеком, а из-за страха за собственное будущее. Без хозяина он и другие рабы попадут в полное распоряжение солдат, которые, скорее всего, окажутся даже хуже проповедника.
Не добежав пары метров до лежащего юноши, Найро взглянул на ребенка у входа в палатку. Как только он встретил взгляд фиолетовых глаз мальчика, силы покинули его. У слуги закружилась голова, он споткнулся на полушаге и ничком рухнул в горячий песок, затянутый круговоротом ощущений. В сознании раба клеймом отпечаталось золотое лицо.