Лось. Начало
Шрифт:
А ещё в магазине воняло тухлятиной. Витёк сразу побледнел, отвернулся и икнул, опустил ствол вниз и зажал рот ладонью.
– Внимание!
– громким шепотом рявкнул я на Витька, - Ствол подними!
Тот послушно закивал и снова изготовился к стрельбе, но нет-нет, да и отводил взгляд, тыкаясь ртом себе в локоть или плечо рядом с прикладом, сдерживая рвоту. По моей команде мужики двинулись вдоль стеллажей, крутя головами и оружием. Достаточно быстро дошли до конца магазина, и немого расслабились. Никого. Вернулись к полке с консервами, Витёк сбегал к выходу и предупредил мужиков у машины, что сейчас начнем грузиться. Те доложили, что всё тихо, тварей и людей не видно. На обратном пути Витёк от
– Николай, Саня, Кеша, консервы сгребайте. Егорыч, Витёк и я прикрываем. Потом меняемся. Тащим в машину, берем мешки и повторяем. Сперва консервы, потом крупы и макароны, по максимуму. Потом поделим!
Коля и Саня тут же скинули с плеч пустые рюкзаки и начали быстро и без разбору сгребать в них банки с мясными и рыбными консервами. Кеша как всегда состроил недовольную рожу, мол, раскомандовался тут, но после такой демонстрации своей независимости и индивидуальности поставил ружьё у холодильника и влился в процесс. Как только они закончили, закинули с нашей помощью за плечи и взяли оружие, процесс повторили мы. Мясных консервов осталось мало, и мы накидали в рюкзаки фасоль, горошек и прочую лабуду длительного хранения. Даже ананасов, на сладенькое.
Блин, а тяжело. И неудобно. Жесткие края накиданных впопыхах консервных банок, усиленные моей же жадностью, сильно давили в спину. Я немного попрыгал, утрясая мешок. Хотя... Тут только бы до машины добраться, а потом обычные мешки возьмем, под упаковки с крупами. Пойдёт, короче.
Примерно тем же занимались и остальные, кряхтя под грузом. У самого молодого и щуплого, у Витька, рюкзак был самый большой, и потому оказался самым тяжёлым. Мужики посмеялись над кряхтящим матерящимся парнем, сгибающимся под тяжелой ношей, и гурьбой двинулись к выходу. Кеша поднял с пола банку пива, потёр край об рукав, поставил ружьё рядом и пшикнул напитком, срывая кольцо. Егорыч не выдержал, тоже наклонился за пивком, а я уже набирал в лёгкие воздух, чтобы отматерить идиотов, как вдруг с улицы донесся истошный крик ужаса и паники. Тут же раздалась заполошная стрельба и ненавистный рёв чудовищных глоток. Сквозь пыльные витражи мы увидели, как с крыши и со стен пристройки на наших товарищей у машины летят быстрые чёрные тени, как судорожно дергает затвор Лёха, как бьется в агонии под черным гладким телом Андрей, брызгая кровью и суча ногами в пыли.
– К бою!
– взвыл я, скидывая предохранитель “Плаксы”, одновременно вкладывая приклад в плечо и изготавливаясь к стрельбе.
Дальнейшее превратилось в дурной, кошмарный и абсурдный сон. В открытые двери магазина по потолку влетели две твари, Витёк испуганно шарахнулся назад, забыв про ружьё, прямо под выстрел Николая. Голова парня раскололась надвое, брызнув кровавыми ошмётками как как арбуз. Полетевшие красные капли окрасили пластиковую дверь в алый цвет. Его тело сделало ещё шаг, и утяжеленное рюкзаком с консервами сильно толкнуло Александра. Тот покачнулся, картечный выстрел ушел в сторону, не попав в тварь, и черное тело сбило молодого мужчину, подмяло, вгрызаясь в лицо. Оба сцепившихся тела рухнули на стеллаж с товаром, но палец Саши продолжал давить на спусковой крючок, картечью снося продукты с полок и заставляя меня метнуться в сторону, что сразу сбило мне прицел и пули бесполезно ушли в стену.
– Ты что наделал?!
– заорал фальцетом Егорыч, который так и стоял, согнувшись и держа в руках банку пива. Не верящими глазами он смотрел на труп сына. Николай в шоке, с полными ужаса глазами тоже стоял и смотрел на тело. Ружье выпало из ослабевших пальцев, мужик замотал башкой и повторял:
– Я не хотел... Я не... Я... случайно.. Я правда... Я не хотеееел!!!
– Ллять, стреляйте, дебилы, ллять!!
– орал я, пытаясь угнаться стволом за быстрой черной целью, стелящейся по потолку в длинном прыжке. Тварь изменила вектор, и вот уже несется к Егорычу, который ни на что не обращая внимание неверными шагами побрёл к телу сына. В панике, почти не целясь, буквально на рефлексах я сделал несколько выстрелов, и сбил таки ненавистную тварь в полёте. Она упала рядом с Егорычем, и забилась в конвульсиях, широким веером брызгая синей кровью из перебитой лапы и раскидывая наваленный на полу мусор. Но Егорычу было всё равно. Он на коленях рыдал у тела так нелепо погибшего сына, его ружье валялось рядом.
– Егорыч... Прости...
– как сквозь вату в оглохших от стрельбы в помещении ушах услышал я бормотание Николая, но ему на спину уже летела вторая тварь, та, которая убила Саню. Она вцепилась в его рюкзак передними лапами, когтями задних полоснула человека по бедрам, а зубами вцепилась в затылок. Лицо Николая перекосилось, череп смялся как у резиновой куклы, глаза выпали из глазниц, изо рта и ушей хлынула кровь.
Я же уперся спиной, точнее, рюкзаком в стену и начал загонять пулю за пулей в тварь, сидящую на Николае. Пули порвали и черное гладкое тело чудовища, и дрыгающееся под ней тело недавнего товарища. Иллюзий я не испытывал, помочь Коле было уже невозможно.
Лапы твари подогнулись, и рычание сменилось сипением. Она осела на труп Коли, а я уже двигался к кассе, стараясь занять более удобную позицию, чтобы проконтролировать дверь и прикрыть Егорыча. Из-под ног со звоном разлетались бутылки и прочий мусор, пару раз я чуть не свалился, когда банки с колой попали пол подошву ботинок. Споткнулся о ружьё Кеши. Мелькнула и пропала мысль: “Он что, бросил оружие?!” Руки и ноги тряслись от перевозбуждения, я захотел скинуть рюкзак, но замер, услышав голос пожилого мужчины:
– Тыыыыы... Это всё тыыы...
– выл он.
Я не сразу понял, что Егорыч уже повернулся ко мне. Его блестящее от слез и перепачканное кровью сына лицо было искажено ненавистью. Кровь была и на животе, и на коленях старика, его ноги тряслись, но руки твёрдо и привычно держали ружьё.
– Егорыч, ты что?! Егорыч, успокойся, отойди от двери.
– Ты... Тыыы во всёооом виновааааат. Если бы не ты, мой сын был бы жив! Мразь!
Ствол ружья Егорыча начал медленно подниматься и смещаться в мою сторону. В глазах плескалось безумие.
– Егорыч, уймись!
– заорал я в панике, стараясь не делая резких движений отойти за холодильник. Так себе защита, но по крайней мере можно скрыться с глаз обезумевшего от горя отца и перебежать дальше по коридору.
– Мрааазь... Это тыы виновааат - тягуче хрипел тот, медленно идя ко мне.
– Тыы притащиил наас сюдааа...
Я отступал. Про то, чтобы выстрелить в Егорыча, я почему-то не подумал. Сама мысль о том, что можно вот так вот убить этого раздавленного горем дядьку, даже не пришла мне в голову. Надо его уговорить, успокоить, надо убраться отсюда, может дать успокоительное. Водки налить, в конце то концов!
Когда через секунду Егорыч вскинул дробовик к плечу, я рванул за холодильник, вниз и влево, уходя от картечного залпа. Сильно ударило в спину, морозильный ларь по соседству обзавёлся дырой размером с кулак. К запаху тухлятины, пороха и крови прибавился запах тушенки и ананасов. Рюкзак съехал в сторону, меня крутануло на заваленной мусором напольной плитке, и я ударился боком о край стеллажа. На карачках отполз в сторону, грохоча Плаксой по полу и стенке холодильника. Из рваной дыры в рюкзаке посыпались консервы и зелёные шарики горошка, на задницу потёк ананасовый сок. А Егорыч шел в мою сторону, шаркая ногами, и стрелял наугад по стеллажу, за который я уполз. На меня сыпался разный мусор, глаза засыпало мукой. Трындец!