Лось. Начало
Шрифт:
– Больно? Тёма, где болит?
– Сердце...
– Сориентировавшись, простонал я с видом умирающего лебедя.
– Алёна, солнышко, подержи меня за руку...
Тут же маленькие тёплые ладошки схватили меня за руку, и у меня, словно в насмешку, сердце и правда пропустило несколько ударов. Ладошка девушки была нежной и хрупкой, буквально терялась в моей привычной к железу и инструменту лапе. Мне вдруг сильно захотелось прижать к себе эту девочку, успокоить, защитить, погладить по вьющимся светлым волосам...
– Марина, что у нас есть из сердечных?
– испуганно спросил предмет моего обожания, и я тут же услышал, как Маринкин взвыла в голос:
– Клизма семиведёрная
Я открыл глаза, вздохнул, сплюнул и изрёк:
– Тьфу, блин. Такой момент испортила, сучка крашеная!
Маринка взревела матом, как корабельный боцман, да так, что в подсобку заглянули две восхищенно скалящиеся бородатые рожи с автоматами. Одна из них точно была рожа Джюса, вторую не разглядел. Им тоже досталось на орехи, и они скрылись, стукнувшись второпях касками и бабахнув дверью. А Алёна поджала губки, выдернула свою руку из моей и со словами “ну, больной, раз вам лучше, то я пойду к другим пациентам” скрылась за дверью. Хотя... Было в её взгляде что-то такое... Смешинка, или облегчение, не знаю.
Когда Маринка закончила орать и несколько раз дала мне по башке свёрнутым полотенцем, разговор перешел в более конструктивное русло, и мне образно и в доступной форме описали диагноз.
Во-первых, открылась рана на бедре. Не смертельно, но не очень приятно. Заживёт, как на помойной псине, по словам этой сколопендры.
Во-вторых, меня неслабо контузило, но так как мозгов у меня один хрен не было, то скоро всё пройдёт. Надо недельку полежать. Насчёт недельки у меня возникли резонные сомнения. Ибо я в армии, а в армии больных не бывает. Бывают только живые или мёртвые.
Маринка на этот пассаж хмыкнула и заметила, что в компании таких же придурков я займу своё законное почётное место. Ибо для одного дня пребывания в армии я в неё, родимую, слишком органично вписался. Я для неё просто рождён. Моя стихия.
Ну и напоследок, покарябана рожа. Но я и так не красавец, так что на такой тюнинг даже внимание не стоит обращать.
Потом я набрался смелости, и всё-таки спросил:
– Марин, по-дружески, ну хоть сейчас, пока я помираю на смертном одре, скажи. А что у Алёны с этим доктором, есть что?
– Я почувствовал себя немного не в своей тарелки, но упрямо продолжил: - Ну или...
– тут я уже пожалел, что начал этот разговор. Словарного запаса почему-то не хватало.
– У неё есть кто-нибудь? Ну, парень там...
– Уваров, ты меня поражаешь. Когда тебя останавливали такие мелочи?
– Но, поглядев на моё унылое лицо, смягчилась и сказала: - Игорёша - мудак. Причём мудак конченный. Хоть и хороший доктор. А Алёна не дура, хоть и блондинка. И ничего у них быть не может. Хотя Игорёша к ней постоянно цепляется, пользуется служебным положением. Но Алёна его отшивает. Двигай задницу, - она села на краешек кушетки и продолжила: - Так что тут можешь быть спокоен.
У меня как камень с души свалился. Маринка посмотрела на мою повеселевшую рожу, и грозно сообщила:
– Уваров, Алёнка хорошая девочка, светлая. Обидишь её - клянусь, я тебе лично последний глаз выцарапаю. Вкурил?!
– Не обижу, - спокойно сказал я, и выдержал долгий подозрительный взгляд подруги покойного Пашки. И добавил:
– Да и вообще... Она от меня шарахается, как от прокажённого. Никак не реагирует... эээ... на меня...
– я снова стал косноязычен.
– Это она просто очень болезненно рассталась со своим бывшим, вот и не хочет на те же грабли. Не бойся, это пройдёт, клин, как говорится, клином...
Маринка вдруг выдохнула, ссутулилась, как-то печально улыбнулась, похлопала меня по руке и сказала:
– Желаю удачи, Артёмка. Всё будет хорошо.
Когда за ней закрылась дверь, я сделал зарубку в памяти: надо Маринке найти нормального мужика. Если, конечно, в этой компании камуфлированных головорезов таковые водятся. Ну ничего, узнаю парней из подразделения получше, найду и познакомлю. Делов то! Тут мужиков как блох на барбоске, выбирай не хочу.
Пообедав, чем бог послал, точнее, что принесли девчата, я поковылял в школу. Долго веселил парней в попытке справиться с ремешками РПС, пока один из бойцов с позывным Флинт не сжалился и не объяснил, как подогнать её под себя. Подтянули броник, пояс, и я стал похож на человека. Флинт и присоединившийся к нам Джюс долго и вычурно материли магазины к СКС, которые совершенно не хотели заходить в подсумки. Поняв бесполезность этих попыток, плюнули и оставили на моё усмотрение. Объяснили смысл сбросника, утилитарников, аптечки и прочего навесного барахла. Потом я переобулся в высохшие берцы. Нормально, ходить можно. Даже лучше, чем ожидал. Получил пару покорябанных наколенников, такой же шлем с небольшой вмятиной сбоку и тактические наушники, в которых не было батареек, но одно ухо было заляпано чем то похожим на кровь. Причём наушники и шлем между собой явно конфликтовали, то есть носить можно было либо одно, либо другое. На шлеме не было креплений и вырезов под наушники. На моё выраженное великорусским словом недоумение и огорчение, парни сказали, что при такой жизни скоро себе сам снарягу обновлю. Главное клювом не щёлкать. И ещё можно выбрать себе напарником бойца, у которого снаряга лучше, и оказаться рядом первым, когда его всё-таки наконец убьют. Ну и прихватить с него ништяки. На мой изумлённый вид парни посмеялись, я тоже вроде поржал. Хотя так и не понял - это они так прикалывались или давали дельный совет по доброте душевной?
Потом мы пошли строиться во двор. Причём бывалые отдельно, новички отдельно, ближе к центру. Я было сунулся к новобранцам, но Джюс меня тормознул и поставил в строй к бывалым, от чего моя самооценка улетела ввысь.
А потом перед строем вывели, точнее, вытащили пятерых сильно избитых связанных мужиков, и на глазах изумлённых новобранцев их головы прикрутили скотчем к толстому бревну. Рядом встал Момон. И сказал:
– Здравствуйте, мужчины!
Бойцы нестройно загомонили, здороваясь с командиром. Кто-то закурил, от чего я немного офигел.
– Так, братцы! Большинство из нас вчера участвовали, ипать, в ликвидации, точнее, попытки ликвидации прорыва упырей на вверенную нам территорию, ипать. В результате этого прорыва погибло много гражданских, которые надеялись на нашу защиту. Старики, ипать, женщины, дети. Беженцы, которые и так многое потеряли, а теперь потеряли и жизнь. К сожалению, ипать, погибли и наши товарищи. Некоторых я знал лично ещё по Конторе, они честно служили Родине, выжили под огнём противника, прошли огонь и воду на войне. И погибли здесь, ипать, до конца выполняя свой воинский долг. Погибли из-за них!
– Его палец упёрся в приговорённых.
– Так вот. Большая стая упырей прошла незамеченной мимо блок-поста, на котором находились вот эти, - он презрительно плюнул, - Скоты, потому что они просто нажрались спирта, ипать, и мирно спали, закрывшись на все замки, пока упыри рвали беззащитных людей. Теперь эти ублюдки, - Момон снова кивнул на подвывающих мужиков, - получат, ипать, заслуженное наказание. Начинайте!