Лось. Начало
Шрифт:
В коридоре квартиры был сумрак, но открывшаяся дверь высветила царивший в прихожей погром и тело, лежащее на пороге. Ага, тётя Галя, жена Михалыча. Видимо, пыталась убежать. Она лежала на животе, шея сзади была разорвана, торчащие из раны позвонки нелепо выпирали вверх. Точно, а скорее наверняка, она хотела убежать, даже дверь открыла, но не успела выскочить на площадку. Халат залит кровью, в крови же были обувь, тумбочка и свалившаяся с вешалки одежда. У стены, сбоку от тумбочки, лежала пристреленная в загривок тварь. Перешагнул через тела, стараясь не поскользнуться на скользком от крови линолеуме. Глянул на кухню. Стекло на полу и разгром на столе, битая посуда на полу. Ещё две твари с разбитыми выстрелами черепами. Михалыча не было. Таак, дальше. Пламегасителем пихнул дверь комнаты. Никого. Кровавые следы человека на полу и животного на
Вытащил из кармана телефон, чтобы вызвать скорую. Связи не было. Тогда схватил бинты и начал туго заматывать ему плечо, постоянно озираясь то на дверь, то на окно. Михалыч застонал, вздрогнул и приоткрыл глаза.
– Аааа… Тёмка… Ты што-ль… брось, не мотай… бесполезно… в груди всё сдавило, огнём жжёт… инфаркт небось… и в глазах плывёт… – голос соседа и правда, был едва слышен. В горле клокотало.
– Не бухти, сейчас всё починим, – просипел я упрямо, мотая липкими окровавленными пальцами узлы и путаясь в бинте. – Сердечные твои где? Колеса где, говорю, – я похлопал по бледным холодным щекам соседа, измазав их кровью.
– В аптечке, на кухне… На холодильнике коробка… – нашел в себе силы ответить он. Я дернулся было на кухню, но тормознул и схватил Плаксу. Высунул нос и ствол за дверь. Вроде тихо, ни в коридоре, ни на стене никакой враждебной дряни не наблюдалось. И то сало. На цыпочках зашёл на кухню и до рези в единственном глазе осмотрел не только кухню, но и окно – не мельтешит ли там кто? Нашел коробку с лекарствами на полу, сгреб рассыпавшиеся таблетки вместе с битым стеклом и поспешил к Михалычу. Под его руководством вскрыл блистер и впихнул несколько пилюль в синие губы. Минут через десять губы хоть и не стали розового, нормального цвета – видимо, кровопотеря сказывалась – но голос немного окреп. Тащить к себе Михалыча я не мог – он кабан здоровый, на ручки не поднимешь, а в его транспортабельности другим способом я сильно сомневался. Поэтому я так же как и у себя в квартире спихнул шкаф к окну, закрыв проем наглухо. Налил ему воды в полторашку, приволок хлеба.
Спросил про ружьё и патроны. Он разрешил взять, мол, ему уже не нужно. На этом мы с ним распрощались, чуть позже зайду, проверю как он там. Ну а что с ним сидеть, я ж не медик. Да и не священник ни разу.
Дома развил бурную деятельность. Выволок со всеми предосторожностями туши зверей из квартиры, протер по ходу жизни дверной глазок. Набрал холодной воды в ванну, вскипятил чайник и заварил бичпакет. Примотал паракордом шкаф в комнате к батарее, как сумел. Верх – к трубе отопления. Отрегулировал щель, чтобы смотреть в окно. А посмотреть было на что. Снова начали метаться машины, пытаясь, видимо, убраться подальше. Одной не удалось, она решила объехать затор из битых тачек около магазина, когда тварь прыгнула со стены и вместе с лобовым стеклом влетела в салон. Машина в клубах пыли слетела с дороги и замерла на столбе. Пассажиры не вылезли, в отличие от колченогой, но подвижной скотины, ухромавшей по стене дома в одну из квартир на втором этаже.
Потом на улице появилась бронетехника, несколько каких-то бронемашин на колесах, похожих на БТРы с картинок, медленно прокатились посредине улицы, и распихали завал из сгоревших авто. Десантные люки были распахнуты, рядом шли бойцы в броне и сферах. Видимо, чтобы быстро запрыгнуть внутрь, если будет такая необходимость. От этой картины меня накрыл приступ ликования. Наши! Скоро этих тварей под асфальт закатают, надо лишь немного подождать! Побегав в радостном возбуждении по комнате, я угомонился и пошел пожрать. Заодно и навести порядок на кухне, чтобы не порезаться осколками стекла.
К вечеру появился свет, а ночью пришел Ужас.
Глава 4.
Когда появился свет, я первым делом повырубал всё лишнее, типа зарычавшего холодильника и заоравшего помехами телевизора. Свет тоже отключил, ибо нефиг отсвечивать. Поставил мобилу на зарядку и получил кучу смс "вам звонили"… Попытался дозвониться до друзей. Пашка и его сколопендра были вне зоны доступа, у Николая вызов шел, но никто не ответил. Игорь с Витьком тоже молчали. Как и знакомые парни со спортзала. Телефон у Алёны я так и не взял, а жаль. Красивая всё таки девушка. И смех приятный. При мысли об этой девке у меня почему-то заныло в груди, но я эту хрень из себя выдавил – ещё чего… Все они, сучки, одинаковые, просто эта чуть-чуть симпатичнее на мордаху, и нехрен себе голову забивать.
Но Алёна из похмельной головы как на зло всё равно не выходила, поэтому я решил занять руки делом. Засунул батину двудулку в сейф, а соседскую МР-ку снарядил и закинул за спину. На пояс нацепил патронташ с картечью и четырьмя нулями. Так как-то спокойнее. СКС с рюкзаком и подсумком поставил у двери, чтобы в случае быстрого бегства из квартиры сразу схватить. А не метаться по комнате, собирая рассованное по всем углам барахло.
Вечерело, надо бы сходить к Михалычу. Снова исполнил квест "движение по территории противника", прислушиваясь и крутя головой на триста шестьдесят, открыл дверь в квартиру соседа. И на какое-то мгновение завис, не осознавая, что перед собой вижу. А увидел я соседа, который склонился над трупом жены и обгладывал ей ляжку. Окровавленная харя смотрела на меня немигающими черными глазами, за синюшными губами скалились несколько рядов зубов. Михалыч… смотрел на меня глазами твари в человеческом обличье.
Я взвизгнул и попытался захлопнуть плечом дверь, но та внезапно рванула мне навстречу и снесла меня к стене, разбив краем дверного полотна лицо от брови до подбородка и выбив ручкой воздух из легких. Ружьё бесполезно бабахнуло куда-то в стену, грохот выстрела снова резанул болью по ушам, а коридор наполнился пылью сбитой штукатурки и пороховой гарью. Тварь в обличии Михалыча пролетела мимо, поскользнулась на кафельном полу подъезда и заскребла ногтями по половой плитке, переворачиваясь. Чувствуя, что не успеваю, я отлип от стены и рванул вниз и в сторону по лестнице. Тело Михалыча снова сделало прыжок по стене за мной. Снова громыхнула отлетевшая от удара дверь квартиры, а сама тварь… Вот как это описать?! Села? Приземлилась? Притянулась?! Она как какая-то адская муха прилипла к стене в метре над полом, с нечеловеческой пластикой повернула голову, развернулась на широко расставленных конечностях, сжалась и прыгнула через перила, меняя в полете вектор – вот она летит как будто над стеной, а вот изогнулись – и уже над ступеньками, на меня. Я как раз докатился кубарем до площадки ниже, приложился плечом об стену, упёрся в неё спиной и нажал на спуск. Бам-бам-бам!! Три выстрела снова слились в пространстве подъезда в один оглушающий грохот, прокатились эхом вниз и обратно. Тело твари, которое ещё недавно было вальяжным добродушным соседом, сломалось в полёте, с влажным звуком влипло в стену, конвульсивно дергая конечностями, и сползло на меня, придавив всей массой. Треснуло под тяжелой тушей ружьё, приклад остался в руке а ствол с коробкой повис на ремне. Прямо перед собой я увидел разбитый череп с синевато-розовым мозгом. Это уж было слишком, и меня вырвало.
Весь в блевотине, собственной крови из разбитого лица и вытекших таки мозгах Михалыча, я выбрался из-под тяжёлого тела и на карачках пополз по лестнице к себе в квартиру. Раздавшийся сзади хищный рёв дизеля снова заставил меня взвизгнуть и рвануть с ускорением. Дверь удалось захлопнуть перед самой мордой атаковавшей черной твари, пару секунд я слушал скрежет когтей по железу, потом топтание по двери, которое стихло где-то сверху. Выглянул в глазок. Тварь сидела на потолке и крутила башкой. Потом так же по потолку метнулась к окну и исчезла из виду.
Без сил я плюхнулся прямо в коридоре, сбив стоящий рядом карабин, который грохнулся об пол. Схватил его в испуге, прижал к груди как родного. Прислушался. На улице в отдалении молотили на разные лады ружья, автоматы, тяжело стучали пулемёты. Вопили на разные лады сигналки машин. А ещё был вой. Вой ужаса, безнадёги, отчаяния. У нас в доме, в доме напротив, и дальше. Город выл, умирая, перемежаясь с рокотом адских тварей. Запах горелой резины проникал через разбитое на кухне окно, слышался топот ног и лап по осколкам битого стекла. Крики о помощи. Гул далёкого взрыва эхом заметался между домами.