Лоскутик и Облако
Шрифт:
Он знал, что он увидит. Битые стёкла на полу, сломанные рамы, разодранные в клочья портреты.
Прежде художник Вермильон жил припеваючи.
Придворные шёголи и богачи с утра до вечера толклись в его мастерской и охотно заказывали ему свои портреты.
Но шли годы, и художнику открывались глубокие тайны мастерства. Он научился смотреть на мир особым взглядом. Видеть красоту самых простых вещей: камня и грубого глиняного кувшина.
Сам того не желая, он стал рисовать людей такими,
Самое удивительное, что художник даже не думал об этом. Это получалось у него как-то само собой. Но трусы на его портретах были трусами, как бы они ни пыжились, стараясь изобразить себя смельчаками.
Льстецы — льстецами.
А обманщик, даже если ему удалось убедить всех, что честнее его не сыщешь человека во всём королевстве, всё равно на портрете выглядел обманщиком.
Надо ли говорить, в какую ярость приходили все эти люди, увидав свои портреты?
И всё-таки художник Вермильон ещё как-то сводил концы с концами.
Но вот наступил этот несчастный день, и всё рухнуло.
Теперь художник был окончательно разорён, а мастерская его разгромлена.
Как же это случилось, спросите вы меня?
Весь этот день неудачи преследовали художника.
С утра к нему заявился главный королевский пирожник и заказал свой портрет.
На вид пирожник был очень добрый и симпатичный.
У него были толстые, мягкие щёки и сладкая улыбка.
Но так как на самом деле он был человеком жадным и жестоким, то и на портрете он получился именно таким.
— Это клевета, а не портрет! — разозлился главный пирожник.
Он подтащил художника к большому зеркалу, висевшему на стене.
— Ах ты негодяй! Посмотри, какие у меня добродушные щёки, честный нос и славные, располагающие к себе уши! Посмотри, какой я славный парень! Этакий миляга и симпатяга! А ты меня каким изобразил? Это клевета, а не портрет!
Главный пирожник ушёл, хлопнув дверью, не заплатив художнику ни гроша.
А Вермильон, чувствуя себя очень усталым, решил немного прогуляться.
Он перешёл мост Бывшей Реки и вышел на площадь Забытых Фонтанов.
Солнце, похожее на докрасна раскалённую сковородку без ручки, уходило за сверкающие кровли дворца.
Художник глянул на него один раз и опустил голову.
«Как это печально и пусто — солнце на голом небе, — подумал он. — Закат делают прекрасным облака. Как жаль, что люди в нашем городе никогда не видели красивого заката. Наверно, поэтому они такие скучные и злые…»
Художник глянул на небо ещё раз и тихо ахнул.
Всё изменилось.
Над городом плыло облако. Казалось, небо запело.
Облако было всё кружевное и нежное. Лучи солнца охватили его снизу, наполнили золотом.
«Оно
Художник оглянулся. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь ещё увидел это чудо.
Но как назло, на площади не было ни души.
В этот час все богатые люди уже ложились спать.
«Больше спишь — меньше пьёшь!» — была их любимая поговорка.
Вдруг все жители окрестных домов разом вздрогнули, скатились с постелей, вскочили со стульев. В каждом доме что-нибудь упало или покатилось по полу.
Главный повар уронил склянку с успокоительными каплями на и без того совершенно спокойный коврик около своей кровати.
«Бом! — вставайте! Бум! — очнитесь! Бам! — проснитесь!» — гудел большой колокол на колокольне.
«Бегом! Бегом! Бегом!» — вторили маленькие колокола.
Не трудно догадаться, что виновником всей этой суматохи был художник Вермильон. Он забрался на колокольню и поднял этот немыслимый трезвон.
На площади быстро собралась толпа.
Все улицы, идущие к площади, были усеяны ночными колпаками и домашними туфлями.
Люди спрашивали друг друга:
— Что случилось?
— Пожар?
— Землетрясение?
— Эй, почему ты звонишь во все колокола? — крикнул художнику начальник королевской стражи, который второпях выбежал из дома с подушкой в руках и теперь прижимал её к животу.
— Посмотрите, какой закат! — закричал с колокольни художник. — Облако! Облако! Посмотрите, какое красивое облако! Да глядите же! Оно тает! Оно уплывает!
Начальник королевской стражи попросил главного тюремщика немного подержать его подушку, взобрался на колокольню и за шиворот стащил художника.
— Уж я-то знаю, что сделать с этим сумасшедшим! — прошипел главный тюремщик и звякнул большой связкой ключей.
— И я знаю! — воскликнул торговец крысиным ядом, встряхивая мешок со своим товаром.
— И я знаю! — прохрипел продавец пеньковых верёвок, проводя рукой вокруг своей длинной жилистой шеи.
А художник стоял молча, совершенно оглохший от звона колоколов, и тихо улыбался.
— Я уже давно понял, какой это негодяй! Ведь он нарочно изобразил меня трусом! — со злобой сказал начальник королевской стражи.
— А меня — обманщиком! — с оскорблённым видом добавил продавец лекарства от плохого настроения.
— А глядя на мой портрет, можно подумать, что я круглый невежда! воскликнул воспитатель богатых детей, который на самом деле думал, что дважды два будет пять.