Лотерея [Подтверждение]
Шрифт:
В воздухе мешались запахи солярки, соли и рыбы. Хоть я и был отчасти защищен корабельными надстройками, холодный ветер продувал меня насквозь; моя городская одежда казалась жалкой и никуда не годной. Я дышал всей грудью, задерживая воздух в легких на несколько секунд, словно в нем содержались некие целительные эманации, которые должны были промыть мой организм, освежить мой мозг, обновить меня и наново вдохновить. Палуба под ногами мелко вибрировала от работающих где-то внизу двигателей. Волны мягко раскачивали корабль с носа на корму и обратно, и мое тело двигалось в дружном соответствии с этим ритмом.
Я прошел вперед, на самый нос, и там повернулся назад
Единственными людьми в поле моего зрения были другие, вроде меня, пассажиры, вылезшие погулять на верхнюю палубу. Яркие ветровки, пластиковые дождевики. Много пожилых супружеских пар, а вернее — пожилых людей, державшихся парочками, он и она. И все эти люди не смотрели, как мне показалось, ни вперед, ни назад, а словно внутрь самих себя. А дальше, за надстройками и трубой, я увидел больших, безымянных по причине моего невежества морских птиц, плавно и словно совсем без усилий уносившихся к оставленному нами берегу. После выхода из гавани корабль слегка отвернул в сторону, и потому мне была видна значительная часть Джетры. Город расползся вдоль берега, прячась за портовыми кранами и складами, без остатка заполняя широкую речную долину. Я попытался представить себе, как продолжится его жизнь, когда не будет рядом меня, за ним наблюдающего, словно опасаясь, что в мое отсутствие все может исчезнуть. Джетра уже становилась абстрактной идеей.
А впереди громоздился Сивл, ближайший к Джетре из островов Сказочного архипелага, бывший, однако, недоступным для всех джетрианцев, кроме немногих, у кого там имелись близкие родственники. Впрочем, точно так же были закрыты для нас и все остальные острова, входившие в Союз архипелага; война все еще продолжалась, и территории, не принимавшие в ней участия, очень дорожили своим нейтралитетом. Мало удивительного, что я тоже никогда не бывал на Сивле и воспринимал его просто как некий элемент пейзажа, темную громаду, встававшую из моря прямо к югу от Джетры.
А теперь этот остров был первым пунктом стоянки на нашем маршруте, и мне очень хотелось, чтобы корабль шел побыстрее, ведь пока за кормою маячила Джетра, мне продолжало казаться, что путешествие все еще не началось. К сожалению, речная дельта изобиловала мелями, и кораблю приходилось двигаться осторожно, часто меняя свой курс; медленно, очень медленно он приближался к Рваному Носу — иззубренному каменному массиву на западной оконечности Сивла, обогнув который мы должны были вступить в царство неведомого.
Я расшагивал по палубе, тихо ярясь на черепаший темп путешествия, на пронизывающе холодный ветер и на малоудачных компаньонов. Не знаю уж почему, но, вступая на борт корабля, я думал оказаться в обществе людей более-менее молодых и был весьма удручен, обнаружив, что едва ли не все пассажиры либо уже перешагнули пенсионный рубеж, либо вот-вот перешагнут. А неестественная самоуглубленность этих господ объяснялась тем, что они направлялись в свои новые дома; одним из немногих легальных методов переселения на Архипелаг была покупка квартиры или дома на одном из дюжины, что ли, островов, где не было на этот счет никаких запретов.
В конце концов мы все же обогнули Нос и вошли в бухту, на берегу которой стоял Сивл-Таун; Джетра исчезла из виду.
Я сгорал от нетерпения увидеть первый в моей жизни островной городок и, возможно, составить по нему представление, как могут выглядеть другие городки на других островах, однако Сивл-Таун сильно меня разочаровал. Серые, дикого камня дома, стоявшие неровными уступами на склонах стиснувших бухту гор, смотрелись уныло и неухоженно. Было очень
Никто из пассажиров не собирался сходить в Сивл-Тауне, и наше прибытие было встречено городом совершенно равнодушно. Мы причалили, сбросили трап и начали ждать; прошло несколько минут, и на борт к нам поднялись два человека в форме. Это были архипелагские таможенники — факт, ставший ясным, когда всех нас попросили собраться на палубе номер один. Поглядев на пассажиров, я лишний раз убедился, что почти все они — люди весьма пожилые. До Мьюриси, куда я направлялся, было девять дней хода, и вот сейчас, стоя в очереди на паспортный контроль, я терзал себя мыслью, какими, по всей видимости, тоскливыми будут эти девять дней. Сразу за мной в очереди стояла довольно молодая — лет тридцати с небольшим — женщина, но она увлеченно читала какую-то книгу и ничем другим вроде бы не интересовалась.
Я видел в своем путешествии на Сказочный архипелаг полный разрыв с прошлым, начало с чистого листа и был весьма обескуражен перспективой провести первые (а может, и не только первые) его дни в примерно такой же полуизоляции, к какой я давно уже привык на Джетре.
Мне очень повезло. Так говорили все мои знакомые, и говорили так часто, что под конец я и сам в это поверил. Первое время были сплошные вечеринки и на лужайке детский смех, но по мере того, как мы все осознавали, что же такое в действительности со мною случилось, я все больше ощущал встающую между мною и ними стену. Мало удивительного, что я считал дни, когда нужно будет покинуть Джетру и плыть на Сказочный архипелаг, плыть, чтобы получить свой выигрыш. Я мечтал о путешествии, о тропической жаре, мечтал услышать незнакомые языки и увидеть диковинные обычаи. И вот сейчас, сразу же после старта, я с удивлением понял, что одному, без компании, все эти радости вряд ли будут мне в радость.
Я обратился к стоявшей за мною женщине с каким-то вопросом, но разговора не вышло: она коротко, по существу, ответила, сверкнула вежливой улыбкой и снова углубилась в книгу.
В конце концов подошла моя очередь. Я заранее открыл паспорт на той странице, где Верховное представительство Архипелага в Джетре поставило свою визу, однако таможенник визой не заинтересовался, зато начал внимательнейшим образом изучать первую страницу, где были моя фотография и описание особых примет. Его напарник уставился мне в лицо.
— Роберт Питер Синклер, — сказал тот, что разглядывал мой паспорт, впервые поднимая на меня глаза.
— Именно так, — кивнул я, стараясь не улыбнуться.
Дело в том, что он говорил с самым настоящим островным акцентом, к примеру — произносил мое имя как «Пийтер», сильно растягивая гласную. С таким акцентом говорили некоторые персонажи кинофильмов, чаще всего комические, и сейчас у меня возникло странное чувство, что таможенник изображает его нарочно, дабы меня позабавить.