Лотерея
Шрифт:
А в последние два года вообще начался «беспредел». В «Лотерею» попадали даже рабочие и специалисты, не прошедшие аттестации на профессионализм. Так что нужно было быть профессионалом высшего класса, троечники сразу вылетали в трубу.
В общем, постоянно появлялись новые критерии, позволявшие людям стать участниками «Лотереи».
По этому поводу шли нескончаемые судебные процессы, но выигрывали их крайне редко.
3
Тяжелые раздумья прервал звонок терминала, оповещавший, что с Эриком кто-то связался в реальном
Эрик вынужден был ответить, так как звонила мать. Она выглядела слегка озабоченной.
— Привет, ма…
— Здравствуй. Как себя чувствуешь?
— Паршиво, — со вздохом признался Эрик. — Работы нет и все такое…
Мать понятливо кивнула. Родители тоже искали ему работу через знакомых всеми правдами и неправдами, и, как видно, помогало это плохо. Хотя именно так и нашли ему первую работу в кафе у мистера Геваро.
— Чего звонила-то?
— Проведать… Как после вчерашнего-то?
— Нормально. Только «антиалко» кончилось, пришлось прадедовскими способами лечиться.
— Понятно. Завтра приеду, привезу таблетки заодно. Только ты сильно не увлекайся этим, — сказала мама, сделав характерный щелчок пальцами по горлу. — А то мало ли… набедокуришь — и уже никакой «Лотереи» ждать не надо.
— Не буду, ма, обещаю. Буду вести себя паинькой.
— Ну ладно…
— Пока.
Эрик отключился первым. Не любил он эти пустопорожние разговоры. После них на душе становилось еще поганее. Хотя казалось, куда уж хуже-то?
Вдруг захотелось что-то разбить, закричать во всю глотку… Начинался приступ ярости, и Эрик поспешно отыскал успокоительные таблетки. Их всегда в достатке, потому как если вовремя не успокоиться, то можно реально что-то натворить, и тогда билет в колонию вручат без всякой «Лотереи».
Эрик заерзал на стуле. На месте не сиделось. Хотелось срочно куда-нибудь свалить, забыться… Но пить много нельзя, тем более ширяться. На ежегодном медицинском освидетельствовании это быстро выявят, поставят ярлык «асоциальное поведение», о чем и предупреждала мать, а это тоже прямой путь в колонии.
Хоть вешайся…
Махов вдруг явственно понял мотивацию нынешних добровольцев-колонистов. Никакие они не добровольцы в полноценном понимании смысла этого слова. Никуда они не хотели лететь, как и все прочие люди на Земле. Они — беглецы.
Эти псевдодобровольцы бежали от страха, который живет внутри тебя. Страха того, что однажды терминал пискнет, а в открытом файле тебя будет ждать повестка, где сказано, что означенному лицу следует такого-то числа прибыть в накопитель, откуда только один путь — на огромный корабль, стартующий в одну из колоний.
Многим казалось, что лучше уж самому прыгнуть в омут, а там будь что будет, чем каждый день трястись и ждать неизбежного. Тем более что добровольцам полагалась одна довольно сомнительная, но все же привилегия — самим выбрать пункт назначения, с их точки зрения, самую безопасную планету.
«Может, и мне плюнуть на все и записаться в подобные добровольцы, чтобы не мучиться зря?» — невольно подумал Эрик.
Но он отчетливо понимал, что духу на такой шаг у него не хватит. Слишком страшно. От одной только мысли, что он однажды полетит в колонию, в животе сразу что-то сжималось, переворачивалось, начинало бурлить, а во рту появлялся привкус горечи. Страшно лететь на неизвестную планету с ее агрессивной средой, хоть и обещали поставить все требуемые прививки и обеспечить всем необходимым для проживания. Страшно просто лететь через эту пустоту, спящим, замороженным, в которой корабли нет-нет да теряются.
В самом начале терялось действительно особенно много, около десяти процентов кораблей канули в неизвестность. Сейчас меньше, но все равно случается. Три года назад стало известно о том, что потерялся транспорт «Мистраль» с целым миллионом пассажиров на борту. Просто не дошел до цели своего путешествия.
Что с ним стало? Погиб? Просто потерял ход из-за поломки двигателя или генератора и продолжает двигаться черепашьим темпом по инерции в реальном космосе?.. Неизвестно, потому как связь в космосе штука бесполезная. Любой радиосигнал через пять световых лет просто растворяется, смешиваясь с галактическим шумом. Лазерная связь, гораздо более скорая и надежная по сравнению с радио, тоже не панацея, на пути луча может оказаться звезда.
Так что не удивительно, что ни один корабль до сих пор не удалось спасти. Да и спасали ли?
«Ну и что мне теперь прикажете делать?» — уныло подумал Махов, неизвестно к кому обращаясь.
Эрик осмотрел свою квартиру. В углу вот уже год пылился недостроенный парусный фрегат. Модель, точная копия древних кораблей, из тех времен, когда даже о самолетах еще ничего не знали, не говоря уже о космосе.
Строить корабли его детское хобби. Он сам вырезал каждую дощечку, из ниток плел канаты, выкраивал из ткани паруса. Он старался, чтобы корабль походил на оригинал не только внешне, но и внутренним строением. Но заниматься хобби хорошо, когда у тебя все прекрасно и на душе нет давящей тоски. А сейчас он скорее психанет и раздолбает модель о стену. Так что лучше и не браться, а то столько трудов уйдет впустую.
От нечего делать, разлегшись на диване, при помощи дистанционного пульта Эрик стал перебирать на терминале телевизионные программы, перескакивая с одного канала на другой. Везде шла какая-то муть, которую просто невозможно смотреть — вечные сериалы, какие-то идиотские реалити-ток-шок-шоу и тому подобная чушь, от которой возникала изжога и заболевала голова, а она и так сейчас бо-бо.
— Пойду, прогуляюсь, может, получше станет… — решил Эрик.
Улица встретила Махова сыростью. Над головой стояли низкие темные облака, но до дождя еще далеко, так что зонтик можно не брать.
— И куда теперь?
Постояв недолго в нерешительности, Эрик направился в ближайший бар, где обычно кучковались его друзья и собратья по несчастью — потенциальные «счастливчики» по выигрышу в «Лотерею».
— Ну наконец-то появился! — крикнул Самсон, подзывая только что вошедшего приятеля рукой.
Эрик несколько удивился. Здесь явно что-то отмечали, о чем он и спросил:
— Что празднуем?
— Ну ты даешь?! — удивился Самсон. — Мы ж тебя звали.
— Когда?
— Только что. Позвонили тебе, сказали, чтобы ты шел сюда.