Шрифт:
Книга издана при поддержке Британского Совета в рамках Года языка и литературы Великобритании и России 2016.
Перевод
All rights reserved
Глава 1
Уходящая осень со всей силой обнаружила свой неистовый нрав. На Пустоши от Кенвуда до Парламент Хилл шторм за несколько часов расправился с буйством осенних красок, оставив после себя мертвые стволы немногочисленных старых дубов и берез. Мгла и тишина воцарились над местностью, и несколько дней спустя там не осталось ничего, кроме запаха гниющих листьев и кострищ.
Я просидел целый день за компьютером, занося в него все, что произошло тогда, и в результате пропустил визит к доктору Бакстеру. Он посоветовал мне не волноваться. Ни по поводу консультации, ни по поводу деревьев. И он, и природа переживут. Обстоятельства никогда не бывают так плохи, как кажутся.
Наверно, он по-своему прав. Мы легко отделались. На севере были затоплены железнодорожные пути, бурая речная вода залила целые деревни. Показывали людей, вычерпывающих воду из гостиных своих домов, вдоль шоссе проплывали мертвые туши домашних животных. А под конец пришла новость о внезапном оползне в Стылом Кургане и обнаруженном трупике младенца, выпавшем из старого дома у подножия скал.
Стылый Курган… Давненько я не слышал о нем. Тридцать лет прошло. Никто из тех людей, которых я знал, с тех пор не упоминал о Стылом Кургане, да и сам я приложил немало усилий, чтобы забыть о нем. Но, думаю, я всегда знал, что рано или поздно то, что там произошло, выплывет наружу, как бы мне ни хотелось сохранить те события в тайне.
Я лежал на кровати и размышлял, не позвонить ли Хэнни. Если он уже слышал новость, то как он ее воспринял? Я в общем-то никогда не спрашивал о его воспоминаниях, если они у него были. Но что сказать, да и с чего начать, я не знал. И в любом случае, Хэнни непросто было застать. Он был занят своими церковными делами, его всегда вызывали куда-нибудь помочь старикам и больным, он постоянно заседал в каких-то комитетах, выполняя свои многочисленные обязанности. Едва ли имело смысл оставлять ему сообщение, и уж точно не об этом.
Его книжка стояла на полке вместе с другими, старыми, в мягких обложках, которые я годами все никак не соберусь отдать на нужды благотворительности. Я взял ее, провел пальцем по выпуклым буквам названия, потом заглянул на четвертую страницу. Хэнни и Кэролайн в одинаковых белых рубашках и два мальчугана, Майкл и Питер, веснушчатые, с широкими улыбками. Родители обнимают их – счастливая семья пастора Эндрю Смита.
Книжка вышла почти десять лет назад, и мальчики уже выросли. Майкл учился в выпускном классе колледжа «Кардинал Хьюм», а Питер проходил последний год обучения в «Корпус Кристи». Но Хэнни и Кэролайн совсем не изменились с тех пор – молодые, уравновешенные, все так же любят друг друга.
Я направился к полке, чтобы поставить книгу на место, и тут заметил, что за суперобложку засунуты несколько газетных вырезок. Хэнни посещает хоспис в Гилдфорде. Рецензия на его книгу в «Ивнинг Стандарт». Интервью «Гардиан», тогда сделавшее его по-настоящему известным. И заметка, вырезанная из Американского евангелического журнала, о поездке по университетам Юга.
Успех книги «Моя вторая жизнь с Господом» оказался неожиданным для всех, и прежде всего для самого Хэнни. Она стала одной из тех книг, что – как там они выразились в газете? – захватывают воображение и отражают дух времени. Наверно, было в ней что-то такое, что людям нравилось, как-то так… Она обреталась в первой двадцатке бестселлеров много месяцев и принесла издательству приличный доход.
Все слышали о пасторе Смите, даже если не читали его книги. Теперь же благодаря новостям из Стылого Кургана о нем, похоже, снова услышат, если только я сам не возьмусь за это дело и не ударю, так сказать, первый.
Глава 2
Возможно, это странное пустое место между Вайр и Лун и называлось как-то по-другому, но я никогда об этом не слышал Местные называли его Лоуни – Глушь. Хэнни и я ездили туда каждый год на Пасху с Матерью, Родителем, мистером и миссис Белдербосс и отцом Уилфридом, приходским священником. Мы проводили там неделю покаяния и молитвы – исповедовались и посещали обитель Святой Анны в чаяниях обрести Господа в эту пору начала весны, хотя вряд ли можно было назвать весной с ее бурлящей безудержностью то промозглое состояние природы, порожденное уходящей зимой.
Плоская, лишенная выразительности местность Лоуни, эта безлюдная полоска английского побережья, таила в себе опасность. Приливы и отливы, чередующиеся с завидной периодичностью, превращали Стылый Курган – пустынный мыс, выдающийся на милю в море, – в остров. Прилив нарастал с невероятной скоростью, и каждый год там тонуло немало людей. Злополучные рыбацкие лодки сбивало с курса и выбрасывало на мель. Падкие до легкой наживы собиратели ракушек, не понимая, с чем имеют дело, в отлив загоняли свои грузовички на песок, а недели спустя их трупы с позеленевшими лицами и лопнувшей кожей выбрасывало волной на берег.
Трагические случаи иногда становились темой новостей, но ненасытность Лоуни была настолько очевидной и неизбежной, что чаще эти преданные забвению души так и уходили, чтобы соединиться с бесчисленным множеством других, что веками гибли здесь в попытках покорить это место. Тут и там можно было отыскать свидетельства старых промыслов: разрушенные штормами камни волнорезов, заброшенные причалы, покрытые водорослями и песком, целый ряд черных полусгнивших опор, постепенно исчезающих в тине, – когда-то здесь был переход к Стылому Кургану. Были здесь и другие, более загадочные сооружения – обломки построенных на скорую руку сараев, где потрошили макрель для продажи на далеких от моря рынках, сигнальные башни на ржавеющих растяжках, остов деревянного маяка на самом краю мыса, что когда-то указывал путь морякам.
Постичь Лоуни до конца было невозможно. Местность менялась всякий раз, когда волна набегала и отступала, и низкая вода обнаруживала скелеты тех, кто считал, что знает это место достаточно хорошо, чтобы спастись от коварных течений. Это были животные, иногда люди. Однажды на старом переезде был отрезан водой и утонул погонщик со своими овцами, и после их гибели Лоуни больше ста лет продолжал выбрасывать на берег их кости, все доказывая и доказывая свою силу людям.
Те, кто имел хоть какое-то представление о Лоуни, и близко не подходили к воде. Точнее говоря, никто, кроме нас и Билли Тэппера.
Билли был местный пьяница. Все его знали. Его нравственное падение было, наряду с погодой, встроено в местную мифологию, и для таких людей, как Мать и отец Уилфрид, он стал попросту своего рода подарком: яркий пример того, что может сделать с человеком пьянство. Билли был не человек, а наказание.
Легенда гласила, что раньше он был учителем музыки в средней школе для мальчиков, а может быть, директором школы для девочек в Шотландии, или где-то южнее, или в Халле, да Бог знает где. Каждый рассказывал историю этого бедолаги по-своему, но все сходились в одном: пьянство довело его до сумасшествия, а про его чудачества ходило бессчетное число баек. Он жил в пещере. Он кого-то убил молотком в Уайтхейвене. У него где-то есть дочь. Он верил, что если составит определенную комбинацию из камешков и ракушек, то станет невидимкой. Он нередко вваливался в «Колокол и якорь» в Литл-Хэгби, бренча собранной в карманы галькой, и пытался отпить из чужих стаканов, думая, что его никто не видит. Отсюда и помятый нос.