Ловчила
Шрифт:
— Итак, гражданин Фефелев, — начал Хвостов, — вы задержаны по подозрению в убийстве охранника и ограблении магазина "Бриллиант". Чуть позже вам будет предъявлено официальное обвинение по этим статьям.
Фефелев издал звук, похожий на храп заартачившегося жеребца.
— Чушь! Я никого не грабил, не убивал, и вы это прекрасно знаете.
— Советую вам не впадать в амбицию, — тоном корректного человека изрек Хвостов. — У вас есть возможность сделать добровольное признание. Используйте ее — это в ваших же интересах.
— Не уговорите! — пробасил Фефелев.
Хвостов с сожалением покачал головой:
— Вы самоуверенны. В вашей ситуации это не лучший стиль поведения. Вы усугубляете свое и так незавидное положение и усложняете мою задачу.
— Доказывайте! — разрешил завскладом.
Хвостов глянул в свои записи.
— На прошлом допросе седьмого апреля, вы утверждали, что вернулись домой в полночь?..
Квадратный подбородок Фефелева потерял твердость. Секунду поколебавшись, он сказал:
— Ну, говорил…
— А вот ваша соседка Мария Алексеевна утверждает, будто вы пришли на полчаса позже.
— Все же раскопали? — губы Фефелева тронула едва заметная усмешка. — Конечно же, это многое меняет?
— Не хотелось бы огорчать вас, — с траурным видом признался майор, — но это действительно так… Мы точно знаем, что вы ушли со свадьбы в двадцать три сорок. Если бы вы, как утверждали ранее, в полночь уже были бы дома, то вас никто ни в чем бы не заподозрил. Времени для совершения преступления маловато. Но если добавить полчаса, то его вполне должно хватить на то, чтобы добраться до магазина, совершить преступление и вернуться домой.
— Ерунда! — фыркнул завскладом. — Разве баба Маша не говорила вам, что я возвращался из гаража?
— Говорила. И бомжиха Валюха видела, как вы запирали двери своего бокса.
Фефелеву не удалось скрыть удивление, вызванное осведомленностью майора.
— Так в чем же дело?! Эти полчаса я провел в подвале, переливал вино.
Хвостов откинулся на стуле с видом человека, которого не проведешь.
— Не-ет! В гараж вы заходили для того, чтобы спрятать деньги и драгоценности. Не тащить же награбленное домой!
— Вы ошибаетесь, — сдержанно сказал завскладом. — Я не убийца и не грабитель. А ваши инсинуации очень легко опровергнуть.
— Будьте добры!
— Я ушел со свадьбы в двадцать три сорок. Смерть охранника, как показывают остановившиеся часы, наступила в двадцать три пятьдесят. За десять минут я просто физически не успел бы добраться до магазина и совершить преступление.
— Ага! — произнес майор с радостью охотника, загнавшего в ловушку крупного зверя. — Признаться, я с большим нетерпением жду, когда вы приведете этот довод. Однако не стоит забывать, что на остановившийся будильник обратили наше внимание именно вы… Ознакомьтесь, пожалуйста…
Майор подал Фефелеву лист бумаги. Завскладом взял его и, отдалив, попробовал читать, однако освещения было недостаточно, и ему понадобились очки, изъятые у него ранее при личном досмотре. Хвостов с готовностью вернул Фефелеву необходимый предмет, и тот, водрузив очки на нос, углубился в изучение документа.
— Нонсенс! — возвращая бумагу, заявил Фефелев тоном, не терпящим возражений. — Белиберда!
— Ну почему же, — начиная терять терпение, произнес майор. — По-моему, заключение экспертизы составлено очень грамотно. А если вы не поняли, то я поясню вам, что имеющиеся на корпусе и в механизме будильника повреждения не могли возникнуть в результате удара при падении, а на него воздействовали каким-то тяжелым предметом. Иными словами вы намеренно испортили часы перед тем, как показать их нам. Вы будете спорить с результатами экспертизы?..
— Вы не можете доказать, что часы сломал именно я.
Майор склонил голову.
— Возможно. Однако заключение экспертизы дает мне право не принимать во внимание показания будильника. А значит, я могу предположить, что смерть охранника наступила не в двадцать три пятьдесят, а ровно в ноль-ноль часов. Теперь вы становитесь у нас подозреваемым номер один. Хотите послушать, как было дело?
— Очень интересно, — буркнул Фефелев.
— Я того же мнения, — сказал Хвостов. — Вы вышли из дому Бериковой в двадцать три сорок и направились к магазину. Мы с помощником проверяли: до него пятнадцать минут ходу. В двадцать три пятьдесят пять были у дверей "Бриллианта". Не знаю, какой у вас был довод, чтобы убедить охранника открыть вам дверь, но думаю, веский, раз он решился впустить вас. Владимир Сечин вам доверял и не хотел лишний раз беспокоить ребят из пункта охраны. Поэтому он придержал кнопку датчика, когда вы входили в двери. На это вы и рассчитывали. Таким образом, вы, не поднимая шума, проникли в магазин. Ничего не подозревавший охранник повел вас в подсобку. Оказавшись за его спиной, вы ударили его принесенной дубинкой, а затем для верности нанесли удар ножом в сердце. Десяти минут вам хватило на то, чтобы очистить сейфы и собрать наиболее ценные побрякушки. Конечно же, вы заранее все спланировали, изготовили дубликат ключей от сейфа Нечаева, наметили, что возьмете, а возможно, учитывая вашу педантичность, даже составили список вещей, которые вам предстояло украсть. При помощи полоски целлулоида или похожего материала вы зафиксировали кнопку сигнализации, а когда вышли и закрыли двери, целлулоид выдернули. Идти от магазина до вашего гаража также пятнадцать минут. Я это вчера проверил. В двадцать пять минут первого вы были у себя в боксе. Примерно в половине Валюха видела, как вы закрываете ворота, а в тридцать пять минут первого вас заметила Мария Алексеевна. Вы шли домой. Ну, как вам схема преступления? По-моему, я ни на минуту не выбился из вашего графика?..
— Вздор! — безапелляционным тоном заявил Фефелев. — Это всего лишь ваша гипотеза.
— Да вы дятел! — не сдержавшись, воскликнул Хвостов. — Сколько можно долбить одно и то же?
— Как бы вы меня не оскорбляли, — с достоинством сказал завскладом, — доказательств моей виновности у вас нет.
На птичьем лице Хвостова возникла улыбка Люцифера:
— Извольте! Сегодня я встречался с Нечаевым. Он отлично помнит, какая сумма денег оставалась у него в сейфе. Также я просмотрел кое-какие записи по вашему магазину. — Майор похлопал по лежащим у него на столе канцелярским книгам. — Особенно меня заинтересовало количество проданного товара за субботний день. Так вот, если к деньгам из сейфа Нечаева прибавить выручку за субботу и вычесть деньги, истраченные вами на покупку новых покрышек и аккумулятора для вашей машины, то как раз получится вот эта сумма. — Хвостов извлек из ящика стола пакет с изъятыми у Фефелева деньгами и бросил его на столешницу. — И это еще не все. Я взял у Нечаева отпечатки пальцев. Думаю, перед тем, как положить деньги в сейф, он обязательно их пересчитывал, а раз так, то на новеньких купюрах должны остаться отпечатки его пальцев. Сегодня экспертиза это установит. И если вы, — в голосе майора прозвучала угроза, — после такой неопровержимой улики станете отрицать очевидное, я посажу вас на ночь к отъявленным уголовникам, а завтра утром вы будете умолять меня выслушать ваше признание.
— Гм, гм, — произнес в кулак Фефелев. Глядя в пол, он несколько секунд раздумывал, затем поднял к Хвостову свои увеличенные стеклами очков глаза. — Признаться, вы загнали меня в угол, гражданин следователь. Мне ничего не остается, как рассказать вам правду.
— Давно бы так, — самодовольно проворчал Хвостов.
— Деньги эти действительно из магазина, но я "Бриллиант" не грабил, и охранника не убивал.
Хвостов дернулся так, что кости его громыхнули, будто кто-то встряхнул копилку с монетами.
— Что?! — заорал он и содрал с лица очки. К этому трюку майор прибегал крайне редко, только в том случае, когда хотел ошеломить противника. Дело в том, что глаза у него были необычные — черные, как нефть, почти без зрачков. И у собеседника, глядевшего в них, создавалось странное ощущение, что глазами Хвостова на него смотрит сам дьявол. — Вы надо мной издеваетесь, да?
Фефелев замер с открытым ртом, затем стряхнул с себя оцепенение и нечленораздельно забубнил:
— И все равно я не убийца… Я на самом деле, — вдруг заторопился он, — после свадьбы пошел в гараж. Мне нужно было перелить вино.