Ловец богов

Матюхин Александр Александрович

Паршивец тем временем снял пиджак и остался в одной футболке. Судя по его выражению лица, настало время последних инструкций.

И точно:

— Ребята, — говорит, — я не буду распространяться на счет того, какие вы все хорошие парни и профессионалы, это и так известно. Если бы я в вас сомневался, то нашел бы кого-нибудь другого. Короче, все вы знаете, куда мы идем. Также вы знаете, что нам всем за это будет, если кого-нибудь поймают. Поэтому предупреждаю сразу. Пока мы в Нише — мы команда, если кого попалили — каждый сам за себя. Так поступали софтеры до нас, так будут поступать после нас. Если все проходит хорошо, расходимся по своим делам и ждем сигнала. Если, повторяю,

все будет гладко, нас не должны видеть вместе как минимум месяц. Кредиты каждый из вас получит в срок, я гарантирую, но об этом еще рано. Сначала выполняем операцию, потом предаемся мечтаниям. Бабы, пиво и все такое. Теперь немного о грустном. Допустим, что кого-то из нас обезвредят в Нише. Сигналы на каждого из вас забиты по ложным адресам, но регистрация все равно идет на меня. Я и буду разбираться. Остальные пусть не суются. Если кого сдам — пусть не обижается. Один пострадает — все остальные выживут. Того, кого посадят, обязуюсь снабжать всем необходимым, кредиты будут его ждать по выходу. Вы меня знаете. Вопросы?

— Впечатляющая речь, — говорю, — а конкретнее можно? Ближе к делу, так сказать.

— Короче, — очень уж нравится Паршивцу это слово, — когда установим все приборы, выходим в Нишу. Там делимся на две группы по два человека. Я пойду с Сан Санычем, а ты, Грозный, с Негодяем. Пройдоха, соответственно, как самый молодой, останется наблюдать за общим состоянием. Вироматы настроены так, что первая группа, то есть мы, окажемся в километре от входа в секретную станцию метро. Вторая группа, то есть вы, будете находиться в километре от станции, но с другой стороны. Встречаемся у входа, а там я расскажу, что делать дальше. Еще глупые вопросы?

— Имеются, — поднимаю руку, как школьник за партой, — зачем разделяться по двое? Нельзя двинуть всей толпой? Безопасней же.

— Сеть может не выдержать перегрузки, — Паршивец кивает на главный виромат, — новая защита от Слонов работает с большой нагрузкой, ей требуется время, чтобы собрать информацию и установить блок. Это же тебе не лицензированные системы. Если защита начнет обрабатывать сразу четыре цели в одном месте, то может просто всех выбросить. Еще и следов оставим на всю жизнь. Пока мы будем идти к метро, защита без лишних нагрузок обработает каждого, а затем сольется в один большой… эээ… как там в научной фантастике… защитный непрозрачный купол… Не смотрите на меня так, не я придумал.

— В столице чего только не придумают, — качает головой Сан Саныч.

— А потому что в столице сейчас мода на Нишу, — говорит Негодяй со своего места у стены, — я был неделю назад, с концертами выезжали, там, типа, среди молодежи самый настоящий бум на виртуальный город. Как бы, все стремятся туда вломиться через w-нэт. Кто-то кому-то даже рассказывал, что у него получилось.

— Чушь какая-то, — отвечает Паршивец.

— Как сказать, — парирует Негодяй, — когда новые сектора откроют, для столичников, такое начнется!

Я потянул сок через трубочку, а Паршивец продолжил:

— Я загрузил почти двадцать гигабайт всякой мелочевки, которая может нам пригодиться в Городе. Чтобы не удивлялись — будут черные очки-сканеры для того, чтобы ловить сигналы кибер-элементалей, будут датчики для определения плотности поля гипнотики, одежда специальная, прошита, чтобы подавлять сигналы на датчиках Слонов. Плюс, поверхностная защита. В лучшем случае, нас вообще не засекут, в худшем могут принять за кратковременные перепады энергии или небольшие стада кибер-эелементалей.

— То есть, защита идеальная? — спрашиваю.

— В очень худшем случае, — Паршивец поворачивает ко мне свой грозный лик, — я лично вобью очки тебе в переносицу,

чтоб не каркал. Никто не знает, что за защита стоит в метро. Те, кто спускался вниз по эскалаторам, ничего особенного не видели. Вроде, начинается обычная старая подземка, ну там, кафельный пол, скамейки вдоль стен, с двух сторон платформы и рельсы. Но до конца так никто и не добрался.

— Тогда откуда уверенность, что мы дойдем? — задает резонный вопрос Сан Саныч.

— Это все, — Паршивец обводит руками комнату, — результат многочисленных тестов и проверок. Если данное оборудование не сработает, тогда ничто не сработает, и мы оставим все попытки проникнуть в Архив. На время.

— Кучка безумных идиотов, — говорю.

— Поэтому я вас и собрал. Потому что мы идиоты, и потому что безумные.

— Я не идиот, — говорит Негодяй, — Я в Нишу с вами иду не потому, что мне деньги нужны, хотя и это тоже, и не потому что хочу накопать на президента компромат. Это мой протест обществу в целом.

— Протест?

— Ну, да. Кто-то, как бы, висит на крыше Президентского Дворца, кто-то себя взрывает в общественных местах, а я хожу в Нишу и тырю информацию. В этом мой протест. На самом деле, мне все эти файлики и личные дела служащих крупных фирм по барабану. Вреда я тоже, в принципе, никакого не приношу. Я просто протестую против того, что с нами делает государство. Зачем нам Ниша и Город? Чтобы прятать от общества информацию. Заметьте, не обычные люди заводят ячейки, а государственные деятели и те, кто может заплатить бешеные кредиты. Выходит, люди, которые должны работать на народ, на тех, кто его выбирал, прячет информацию от людских глаз. Выносят сор из избы и закапывают в том месте, куда простолюдину не добраться.

— Запутанно, — говорю.

— Все понятно, — с пылу с жару машет руками Негодяй, — я хочу задать государству вопрос — а как же ваша хваленная открытая политика? Если все решения и законы публикуются в газетах и показывают по ивизорам, зачем тогда что-то прятать? А если есть что прятать, значит, государство не совсем чисто?

— Ну, это всем известно, — замечает Паршивец, — ты мне лучше скажи, почему об одном государстве речь? В Городе полным-полно баз данных разных фирм, магазинчиков, моих отелей, в конце концов. Если каждый будет знать секреты моего делопроизводства, боюсь, мне останется только застрелиться.

— О фирмочках и магазинчиках сейчас речь не идет, — говорит Негодяй, — я говорю конкретно о государстве. Бог с ними, с магазинчиками, пусть хранят свои кассовые книги хоть под подушкой в спальне директора. Но, извините меня, в демократичном обществе власть должна вести как можно более открытую политику, чем ту, что ведет сейчас президент.

— А что же он такого закрывал? — спрашиваю.

— Много чего. Свободу слова, например.

— Ну, уж…

— Ага. Знаешь, в чем вся проблема? Свобода слова у нас для тех, кого никто не слышит. Можно сидеть в кухне и вовсю орать, что президент — козел. И никто к тебе не придет и не арестует. А можно написать об этом в w-нет, создать общественную организацию, вызвать адвокатов — и вот тогда будь уверен, что посадят. Придут — и посадят, под каким-нибудь липовым предлогом. Накопают компромат, придумают старые долги, подсадят проститутку… А адвокаты, те самые, которых ты призывал на помощь, будут улыбаться тебе в лицо и ничего не делать. Так что, кричать-то можно. Только пока тебя никто не слышит. Наша власть перестает быть демократической, и это меня пугает, против этого я протестую, а не против магазинчиков с их двойной бухгалтерией. Поэтому и в Нишу я хожу исключительно за государственной информацией. Собственно, поэтому я и сейчас здесь.