Ловец богов
Шрифт:
Через минуту они уже сидели в автомобиле. В салоне было душно — намного душнее, чем на улице — но Говорухин открыл все окна, завел мотор и вырулил на трассу, позволив хоть какому-то подобию ветра проникнуть внутрь.
— Задыхаюсь. — Картинно прохрипел Красик. — Слушай, Гавар, поехали на площадь Революции? Говорят, софтеры там день и ночь тусуются.
— И на площадь успеем, — ответил Говорухин, не сводя глаз с дороги, — за тротуарами наблюдай, умник.
Вдалеке показался острый пик наблюдательной башни. Говорухин свернул на узкую дорогу, намереваясь обогнуть и башню
— Два километра до софтеров… или кибер-элементалиев, — подал голос с заднего сиденья Строганов, — сейчас налево и прямо по трассе, ага, вот…
Говорухин свернул еще раз, вырулил на широкую трассу… и резко нажал на тормоза.
Сбоку громко матернулся Красик, прищемивший руку. Строган глухо стукнулся лбом о переднее сиденье.
— Что, мать твою… водить не умеешь?! — Красик выпрямился, но Говорухин не обратил на него внимания.
Он смотрел на небо. На черную тучу, стремительно поглощающую горизонт, загораживающую солнце. На длинные тени, стремительно, словно бегун на короткие дистанции, потянувшиеся от домов, деревьев, фонарных столбов, мусорных корзин…
— Быть того не может, — прошептал с заднего сиденья Строганов.
А Говорухин смотрел на надвигающиеся тени, на наступающую темноту, и видел в этой темноте красные косящиеся на него глаза. Мертвые глаза Афимина.
И что-то заставило его нажать на газ, дернуть с хрустом рычаг переключения скоростей и дать задний ход.
— Что ты делаешь?! — теперь Красик стукнулся затылком о сиденье и взвыл, хватаясь за голову.
Автомобиль виляло из стороны в сторону. Он катил по дороге назад, пытаясь обогнать темноту, а Говорухин сжимал руль с такой силой, что трещал пластик. Темнота в его глазах, скрытых черными очками, наступила уже давно.
Он давил на педаль газа даже тогда, когда автомобиль врезался задом в бетонное крыльцо какого-то дома. Говорухин не слышал воплей Строганова и не чувствовал тычков Красика, который пытался оторвать его руку от рычага скоростей. Говорухин смотрел на надвигающуюся темноту. У него не было сомнений, что темнота пришла за ним. Еще бы — в мире, где всегда светило солнце темнота не наступает просто так!
Когда тени окутали автомобиль, серый туман проник в салон, Говорухин зажмурился так крепко, что заболели глаза. Он открыл рот, чтобы закричать, но темнота забила горло, проникла в легкие. Он задергался в судорогах, очки слетели с переносицы и повисли на щеке, зацепившись левой душкой за ухо…
И когда Красик влепил ему кулаком по переносице, Говорухин с облегчением понял, что сейчас вылетит из Ниши обратно, в живой мир…
Но, кажется, у него ничего не получилось.
3
Пол задрожал, когда Наташа находилась в комнате.
Зазвенели стекла. Свет пару раз мигнул, а настроенный на музыкальный канал ивизор погас совсем.
— Коля? — Наташа вскочила со стула, и в этот момент дрожь прошла. Длилась она не больше минуты.
Граненый стакан остановился на самом краю стола. Наташа переставила его ближе к центру и прошла в комнату с вироматами. Колю перенесли туда незадолго
— Коль, ты видел? Землетрясение что ли?
Коля полусидел в кресле, таким образом, чтобы ему были видны все мониторы, и можно было наблюдать за происходящим. Возле него стоял стул с подносом. На подносе уместилась кружка с кофе и тарелка с бутербродами (которые сейчас уже, собственно, отсутствовали).
— Коль?
Коля не обратил на вошедшую Наташу внимания. Он смотрел на вироматы… на неработающие вироматы.
Только в это мгновение Наташа обнаружила, что стоит в полнейшей тишине. Привычный гул исчез. Мониторы погасли. Вироматы выключились.
И, тем не менее, ни один из ушедших в Город Одиноких не встал со своего стула, не отключился.
Люди лежали без движения, их глаза — закрыты. Только ровное дыхание… и ничего больше.
— Что происходит? — прошептала Наташа, остановившись на пороге.
Коля вздрогнул, словно только что пришел в сознание, и повернул к ней свое изуродованное синяками и подтеками лицо:
— Я не знаю, Наташ. Не могу понять.
4
— Саныч! Чтобы мы без тебя делали?
Паршивец очень долго и внимательно разглядывал приборы, извлеченные из сумки.
— Это блокиратор, ага. Узнаю, узнаю. Такие штуковины изобрели два года назад. Совершенно секретно, между прочим. Через год можно было купить на любом w-нэт аукционе. Правда, стоит штучка бешеные деньги. Даже у меня таких нет. А это что? Ого! Где добыл? Слушай, а почему ты раньше не показывал? С этой штуковиной мы же можем любой автомобиль зарегистрировать и кататься себе в удовольствие! А вот с этим? Индикатор гипнотики! Саныч, зачем ты вообще по Городу шаришься? Сидел бы себе дома и продавал эти приборы через w-нэт! Такие бы деньги заколачивал!
— У меня с Городом свои счеты, — ответил Саныч, — не в деньгах дело, ты же знаешь.
— Не зря Город величают Одиноким, — поддержал Паршивец.
— Потому что все мы одинокие и сумасшедшие, — сказал Негодяй, — нормальные люди сюда не ходят.
Паршивец вытряхнул из сумки солнцезащитные очки продолжил:
— Знал я одного, так сказать, нормального, который ходил в Город ради научного эксперимента. Он ученый был, из Центрополиса. Какой-то приближенный к Президенту, между прочим. Даже научную работу писал про это… про поведение агрессивных самцов кибер-элементалиев во время вмешательства в энергетическую оболочку Города человеческого сознания.
— Ну, загнул, — прошептал Негодяй.
— Ага. Успел написать два отчета. Потом его, собственно, сами Слоны и подстрелили.
— Совсем?
— Не насмерть, конечно. Но объяснялся долго. Потом хотел обратно в Город вернуться, но жена не позволила. Мне, говорит, нормальный муж нужен, а не пучок заряженных частиц с информацией. Мужика ей захотелось, понимаете?
— От женщин все несчастья. — Изрек Сан Саныч, видимо, опираясь на личный опыт. — Был бы одинок, такую карьеру мог бы сделать. Представляете сенсацию — статья в научной газете о поведении агрессивных самцов…