Ловец душ
Шрифт:
Первое, что увидал Дэвид, проснувшись, это струи дождя, завешивающие вход в пещеру. Внешний мир был наполнен предрассветным молочно-серым туманом. Катсука нигде не было видно, но где-то снаружи каркали вороны.
Услышав их, Дэвид задрожал.
Он поднялся со спальника. Было холодно. Воздух напоен сыростью. Мальчик подошел к выходу из заброшенной шахты, огляделся по сторонам, поежился.
Дождь уже заканчивался.
Дэвид повернулся, поглядел в глубину выработки. Не похоже, чтобы Катсук пошел туда. Но где же он был?
В деревьях над озером заорали вороны, но туман скрывал их. Дэвид чувствовал, как от голода играют кишки. Он закашлялся.
Ветер был таким же сильным. Он дул с запада, гоня тучи к вершинам гор за озером. Здесь же ветви на деревьях прямо стонали под напором стихии.
«Смогу ли я спуститься вниз, к хижинам?»
Он видел узкую тропку, по которой они карабкались вчера ночью. Дождь уже закончился, но с каждого листика текла вода.
Дэвид подумал о несчастных хижинах, о людях, которые в них жили. Они заставили Катсука уйти вместе с пленником. Нет, они бы не помогли Дэвиду. Кэлли сказала об этом прямо.
Он услыхал хлюпание грязи на тропинке.
Показался Катсук. На нем была все та же набедренная повязка и мокасины. На каждом шагу ножны били его по ноге. Тело его блестело от влаги, но, похоже, он не ощущал ни сырости, ни холода. Индеец уже поднялся к самому входу в пещеру, и Дэвид увидал, что он несет какой-то сверток, завернутый в грязную тряпку.
Катсук протянул сверток мальчику.
– Копченая рыба, – сказал он. – Это Кэлли прислала.
Дэвид взял у него сверток, развернул своими промерзшими пальцами. Рыба была ярко-красной, жирной и твердой. Он оторвал кусочек, пожевал. На вкус рыба была соленой, но очень вкусной. Дэвид проглотил кусочек и сразу же почувствовал себя лучше.
Теперь уже он набрал полный рот и, пережевывая рыбу, спросил:
– Ты спускался, чтобы повстречаться с приятелями?
– С приятелями, – ровным голосом ответил Катсук. В это время он думал, а может ли шаман иметь друзей. Скорее всего, нет. Когда ты впускаешь в себя силу духов, ты начинаешь сторониться людского общества. Потом он глянул на мальчика и сказал:
– Ну что, больше ты не будешь пробовать убегать?
– Я еще подумаю об этом, – дерзко ответил мальчик.
– Почему же ты не попытался сделать это сейчас?
– Я услыхал воронов.
Катсук кивнул головой – логично. Он сказал:
– Эти молнии вчера ночью – одна из них ударила в елку возле дома, где толковали мои приятели. Они как раз спорили, что может стоило бы схватить меня и сдать хокватским полицейским, и в этот миг обломки дерева пробили крышу.
Он усмехнулся, но веселья в улыбке не было.
Дэвид проглотил еще один кусок рыбы.
– Кого-нибудь ранило?
– Стойка для сушения рыбы упала на Тсканай и поцарапала ей руку. А Иш загорелся, когда пробовал перепрыгнуть через огонь. Особой беды ни с кем не случилось, но они уже не обсуждали, что делать со мной.
Дэвид молча жевал, внимательно глядя на своего похитителя, пытаясь не выдать того ужаса, который вызвали в нем эти известия. Еще одно доказательство, что Катсук управляет страшными силами. Он умел даже молнии насылать.
– Они не хотят, чтобы я снова посылал на них молнию, – сказал Катсук.
Дэвид уловил в его тоне нотку цинизма, но и сомнения, и спросил:
– Так разве это ты устроил грозу?
– Может быть. Не знаю, но они так думают.
– И что ты сказал им?
– Я сказал им, что язык совы насылает дождь. Я сказал, что Ворон может насылать огонь. Они и сами это знают, но по-хокватски сомневаются в собственном прошлом. Может уже хватит рыбы?
– Да. – Ошеломленный Дэвид кивнул. Ударить молнией в того, кто мог навредить тебе! Знать, что вызывает дождь, а что огонь! Какие же это были силы!
Катсук забрал сверток с рыбой из рук Дэвида, тщательно завернул его и сунул к себе в сумку. Потом сказал:
– Ты будешь идти со мной или попробуешь убежать?
Дэвид сглотнул слюну. Бежать? Куда ему бежать, если от могущества Катсука не скрыться? Но ведь должен же быть какой-то выход из этого кошмара! Должен иметься способ избавиться от Катсука!
– Отвечай, – настаивал тот.
Дэвид подумал: «Он узнает, если я попробую ему наврать». И сказал:
– Если я найду какую-нибудь возможность сбежать, я ею воспользуюсь.
«Честность Невинного», – подумал Катсук. Он снова почувствовал, как растет в нем уважение к этому юному хоквату. Какой же великолепной жертвой будет он! И вправду, он был Великим Невинным, тем, что один сможет ответить за все убийства, вину за которые несли все хокваты.
– Ну а сейчас ты пойдешь со мной? – спросил индеец.
– Пойду. – Угрюмо. – А куда мы направимся?
– Сегодня мы будем подыматься в гору. Перейдя через перевал, мы выйдем в другую долину, где люди уже не ходят.
– Почему туда?
– Меня направляют.
– Мне собирать рюкзак и спальный мешок?
– Оставь их здесь.
– Но разве мы…
– Я же сказал: оставь их здесь! – В голосе Катсука появилась какая-то дикость.
Дэвид попятился вглубь пещеры.
– Я должен отказаться от любых хокватских вещей, – объяснил Катсук. – Пошли.
Выйдя из пещеры, он повернул по оленьей тропе направо. Дэвид пошел за ним.
– Держись поближе. О том, что промокнешь, не беспокойся. На подъеме тебе станет жарко.
Они шли по тропе, пока солнце не пробилось сквозь тучи. Вся тропка была покрыта мелкими углублениями, похожими на оленьи следы. С обеих сторон тропа поросла папоротниками. С деревьев свисали клочья мха. Потом тропа начала подыматься вверх. В мелких ямках стояла вода.
Когда солнце взошло, Катсук, хватаясь за ветки, перебрался на другую сторону горного уступа, а там нашел другую тропу. Здесь он свернул направо, и уже довольно скоро им стал попадаться лежащий на земле снег. Он собирался в длинных углублениях по краю дороги, но на склонах таял. Дэвид с индейцем продвигались по узкой полоске обнаженной почвы. На снегу пятнами рос лишайник цвета мочи.