Ловец Снов
Шрифт:
— Все помнишь? — спросил он у молодчика
— Да — тот выглядел не в меру возбужденным и медальон наглаживал. Похоже, не обо всех свойствах его я знаю.
— Дверь отопри через полчаса — кивнул мужчина, внимательно на меня посмотрел, чуть нахмурился, но, приняв решение, вышел.
Я с любопытством смотрела на молодчика, который сначала запер изнутри дверь на засов, а затем достал нож и начал ко мне приближаться, нашептывая что-то в сторону засветившегося медальона.
Странное действо, но что-то оно мне напомнило.
Парень занес нож, намереваясь,
Притворяться уже не было смысла, потому я чуть скорректировала траекторию неожиданно сгустившимся воздухом — тот может быть на удивление плотным — и внимательно смотрела, как разбойник полоснул себя по руке.
Убивать его в мои намерения не входило — да какая из меня убийца — но сегодняшние сюрпризы не закончились. Вместо того, чтобы заорать и схватиться за руку, на которой образовался порез, молодчик захрипел, позеленел и я вдруг увидела, как через его порез, прямо в медальон, потекло что-то серое, смывая все краски с лица и буквально в десять секунд уничтожая дыхание и сердечный стук. Нож выпал из его рук.
Выпутавшись из ремней, я подхватила падающего парня, и с предосторожностями, окружив защитой руку, прикоснулась к медальону. Глаза мои удивленно расширились. Две души в нем было! А боли немерено… И смерть уже наступила, не вытащишь…
Да что происходит то?
Опять какая-то мысль мелькнула, но додумать мне её не дали — в здании громыхнуло и стены затряслись.
Понятно, похоже Карина с Миланой не выдержали неизвестности.
Нужно было решать, что донести до прокурорских, а что не стоило. Я оторвала чистую тряпицу от нижней юбки и, прошептав заклинание, завернула в нее медальон; а потом спрятала под рубахой, в потайной карман. Повалила стул для антуража, взяла нож и, поморщившись, воткнула в мертвое уже тело — хорошо хоть кровь немного пошла, а то совсем странно бы смотрелось. Засов отодвинулся нехотя.
Коридор был наполнен огнем, дымом и криками.
Быстро сориентировавшись, я поползла в сторону тюрьмы. Не могла я же оставить там пленников! А во всеобщей суете о них и разбойники забудут, и спасители.
В соседствующих камерах никого не было; а в «моей» мужчина и девушка уже на ногах стояли, но цепи их не пускали дальше.
Я строго на них зыркнула и прошипела:
— Ложитесь, идиоты! Дым по верху ведь.
— Мы заперты здесь! — зарыдала девушка.
Я лишь покачала головой, достала скрытую в косе шпильку и быстро отомкнула замок. Можно было и магически, но зачем демонстрировать магию лишний раз, вдруг проболтаются? Подбежала к ним, так же избавилась от оков и вытолкнула наружу.
Вокруг уже трещали перекладины.
Я слышала вопли; и сдавалось мне, что вопит Каринка — легкие у нее были будь здоров. Эх, как бы чего не наделала красавица, рано еще!
Мы с пленниками споро поползли к лестнице, ведущей наверх. Но несколько обрушившихся балясин преградили нам путь огнем. Вспомнила, что из коридора был еще один выход — через узкое, незабранное решеткой окно, прям под потолком низкого коридора. Опять потащила нерадивых сопровождающих,
Вот и окно. Хорошо, что выбито — взрывом, наверное — а то искать камень несподручно было бы. Подхватила девчонку и выпихнула, практически, её наружу. Затем плечи мужику подставила — тот, правда, решил проявить благородство и меня сначала вытащить, но явно был на пределе сил.
Он вылез, а я скинула верхнее тряпье, оставшись только в рубашке и панталонах — иначе бы в отверстие не поместилась бы; и уже намеревалась выбраться из опасного дома, как снова что-то громыхнуло, и меня снесло волной жара.
На секунду я потеряла сознание.
Этого хватило, чтобы наглотаться дыма и оказаться полностью дезориентированной в пространстве.
Я снова поползла по пути к спасению. Сил на то, чтобы запрыгнуть, уже не было — лишь протянула руки и ухватилась за край.
И в этот момент кто-то пребольно схватил меня; в полубеспамятстве я обратила внимание на белоснежные манжеты — это у кого они могли такие остаться в таких обстоятельствах? — крепкие мужские пальцы, выглядывающие золотые часы на загорелом запястье, и вот уже я снаружи в надежных руках, смотрю в чье-то лицо — то, правда, расплывается, лишь глаза горят.
Вокруг раздавались вопли. Но я их не различала, погрузившись в омут синих, незнакомых и злющих глаз.
Кто-то снова завопил что-то невразумительное прямо над моим ухом и обладатель злых глаз прошипел не менее злым голосом:
— Да жива, жива эта ваша придурошная!
Придурошная?!
Это он мне?!!!!
И второй раз за день я потеряла сознание.
Глава 4
— Безголовицы! Да как вас угораздило! Да больше никогда… ни за что!!!
Директор Прокуратуры Филимон Кондратьевич кричал так, что стекла в окнах позвякивали нестройным хором, а Гаврилович да наше общее начальство всё больше вжимали головы в плечи.
На лицах трех девиц, рядком сидящих в новых скромных платьях удерживалось выражение соответствующего случаю покаяния.
А директор все лютовал:
— В кабинетах сидеть только будете, да пирожки свои печь! Но чтобы я пустил вас еще в дело…
— Ну разве мы не справились? — возмутилась Милана. Хотя сама же перед эти меня отчитывала — но не терпели они криков посторонних.
— Молчать!!!! — снова заорал прокурор, чрезмерно напуганный опасностью, что нам, как выяснилось, грозила.
— Мы знали, на что шли! — твердо возразила Карина.
— Не будем мы бумажки перекладывать, когда дела столь страшные творятся, — снова Милана.
— А если нас погоните — к городовым пойдем, но Светлую Столицу без помощи не оставим!
— К городовым?!!! — изумленно вскричал Кондратьевич и так разозлился, что начал икать: всем известно было извечное противостояние городовых с прокурорскими. — Да кто вас туда пустит, неумелых таких?! Ну уж нет, сами вас всему научим и всё объясним!