Lover In Low Light
Шрифт:
— Знаю.
***
— Лекса?
Лекса моргает, выходя из транса и смотря в сторону дверного проёма. Первая мысль, проискрившаяся в её разуме — это то, что Костиа вернулась, но эта мысль быстро покинула её, когда Лекса покачала головой и протёрла глаза. Она знает этот голос. Она пытается заставить себя двигаться, заставить распутаться из этого шара, в который она превратилась на диване, но она не может привести к работе свои конечности или вернуть мозг к нормальной работе.
— Дверь была открыта, так
Лекса смахнула волосы с лица, пряди всё ещё влажные из-за шторма. Обвернув ещё плотнее одеяло вокруг себя, она тихо вздохнула и обратила свой взор обратно к меняющимся огням Рождественского дерева.
— Я здесь, — говорит она, зная, что слова не достаточно громки.
В глазах всё расплывается из-за новых слёз, когда она слышит приближающиеся шаги позади, а затем на диван садятся рядом с ней и обнимают за плечи.
— О, дорогая, — говорит Эбби, прижимая её ближе, и Лекса позволяет обнять себя.
Она ложится на грудь Эбби и вздыхает, заставляя слёзы снизойти с её ресниц. Они капают вниз, по щекам и подбородку, и Лекса не может заставить себя смахнуть их.
— Костиа ушла, — сказала она секунду спустя, слова уткнулись в её одеяло и свитер Эбби. Она повернула голову, длинно и тяжело вздохнув. Голос хрипит сквозь губы, когда она продолжает напряжённо и тихо. — Она собрала свои вещи, что-то из своих воспоминаний. Я пыталась звонить. Снова и снова. Я пыталась, но она не…
Она остановилась, когда губы задрожали, когда голос грозил подвести её, и она прижала сильнее ладонь к мокрым глазам. Секунду спустя она вздыхает, прокашливается и пытается снова:
— Она не вернётся.
Рука Эбби вырисовывает круги на одеяле по спине Лексы, и девушка закрывает глаза на тёплые, успокаивающие манипуляции.
— Ты хочешь, чтобы она вернулась?
Лекса поднимает голову и смотрит на Эбби:
— Я хочу сделать всё правильно, — сказала она, вытирая щёки. — Поэтому я и вернулась сюда. Поэтому мне нужно увидеть её. Мне нужно сделать всё правильно.
Кивнув, Эбби убрала выпавший локон Лексы за ухо и спросила:
— Как ты хочешь сделать это?
— О чём ты?
— О том, что ты хочешь сказать ей? — выражение лица Эбби мягкое, понимающие, голос остаётся мягким. — Что именно ты хотела сделать, вернувшись сюда и желая сделать всё правильно?
Лекса ещё сильнее впилась взглядом в Эбби, губы начали шевелиться, после чего она успевает сформулировать свои мысли и сказать:
— Извиниться, — выпаливает она. — Я хотела извиниться.
— Хорошо, — сказала Эбби. — Что ещё?
Сильнее вжимаясь в диван, Лекса сильнее подтянула одеяло на плечах и перевела взгляд на Рождественскую ёлку:
— Я хотела объяснить, — сказала она. — Я хотела сказать ей всё, рассказать ей, что она была права. Она была права обо всём этом: обо мне, о том, что я чувствую, что я всегда чувствовала.
—
— К Кларк.
— Оу.
— Ага, — тело Лексы оседает, плечи опадают, позвоночник горбится, она опускает подбородок к груди. Её подбородок трётся об одеяло, пока она медленно качает головой взад-вперёд, в желудке — смесь чувства вины и разочарования в себе, которые слишком долго росли и назревали в ней.
— Она была права, — шепчет она, — и, Боже, я должна была понять, что я делаю с ней, делаю с собой. Я должна была… — её голос оборвался вновь прямо на языке, а затем полностью испарился. Глаза наполнились слезами, она пытается проглотить огромный ком в горле, но он отказывается уходить. — Я желаю Кларк. Я всегда желала её. Я никогда не думала, что проведу жизнь с кем-то другим, даже после того, как потеряла надежду, но я не хотела ранить Костию. Я никогда не хотела ранить Костию. Я никогда не хотела ранить кого-то.
— Я знаю, — сказала Эбби, массируя пальцами голову Лексы через волосы. Она запутывается в локонах, и, когда Лекса морщится, Эбби посмеивается. — Мне нужна расчёска. У тебя тут беспорядок.
— В ванной, — сказала ей Лекса. — Дальше гостиной, справа. Дверь открыта.
Эбби встала с дивана и исчезла из комнаты. Она вернулась секунду спустя с большой расчёской Лексы и снова садится на диван, повернув девушку спиной к себе. Осторожно, она начинает расчёсывать полумокрые волосы, каждое проведение щёткой по голове приносит наслаждение.
— Приятно, — сказала Лекса, и Эбби промурлыкала.
— Помнишь, как я расчёсывала твои мокрые волосы после того, как вы с Кларк покупались в реке? — она спросила, и маленькая улыбка появилась на губах Лексы, на глазах появилась новая пелена слёз. — Раньше ты жаловалась, что Кларк слишком больно расчёсывает.
— Она и расчёсывала, — рваный смех раздаётся через губы Лексы. Она вытирает нос тыльной стороной руки и шмыгает. — Она выдирала больше, чем расчёсывала.
Их тихий смех объединился и медленно исчез в тишине. В пространстве ничего не происходит, кроме меняющихся огней и громкого звука проведения расчёской по волосам. Лекса позволяет себе раствориться в этом, считая, что вес её ноши ослаб рядом с Эбби. Девушка тихо спрашивает:
— Как мне всё исправить, Эбби? Как мне сделать всё правильно, если она не хочет отвечать на мои звонки?
Эбби тихо вздыхает и кладёт расчёску на кофейный столик:
— Думаю, лучшее, что ты можешь сделать — это отпустить её и двигаться дальше, — сказала она, и Лекса повернулась на диване к ней лицом. — Что хорошего в разговоре с Костией, когда всё, что ты можешь сказать ей — то, что она была права?
— Что ты имеешь в виду?
— Я о том, какая в этом польза или помощь для Костии?