Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели
Шрифт:
Максимов облизнул языком губы и как-то очень выразительно посмотрел на рюмку.
Сугорин, испытывая к собеседнику понятное неуважение, достал из полевой сумки двадцать только что вошедших в обращение «виттевских» червонцев. Заранее приготовленных, чтобы не отсчитывать на столе.
Полковник выдержал приличную, на его взгляд, паузу, после чего деньги взял.
— Вот и договорились, — разлил из бутылки остаток Басманов. — Теперь идите и подготовьте свой отряд к совместным действиям. Командовать парадом буду я!
Хорошо получилось, красиво.
— А насчет бриллиантов не обманете? — спросил на прощание Максимов, теперь уже на правах младшего партнера. В прежнем качестве он бы себе такого не позволил.
— А вы не зевайте и не сачкуйте. Держитесь к нам поближе, лишнего себе не позволяйте — все у вас на глазах будет. В нашем деле своих кидать не принято. Я доходчиво объяснил? — скорее в утвердительной, чем в вопросительной форме сказал Басманов, вставая.
— Как вы думаете, Михаил Федорович? — спросил Сугорин, когда они остались одни.
— Да что тут думать? Сделали мы его. На один-два боя он нам своих добровольцев отдаст. Как с ними управиться — наше дело. Мне бойцы не столько против англичан, сколько для внушения бурам уважения нужны. Улавливаете?
— Да хватит, Миша, — сделал отстраняющий жест Сугорин. — До сих пор не знаю, как бы жизнь сложилась, если бы вы с Александром Ивановичем меня в свои игры не втянули…
— Чего тут знать? Работали бы в вашем любимом Парагвае на кукурузных плантациях и ждали войны с Боливией, чтобы напоследок свои таланты проявить…
По интонации товарища Сурогин понял, что он не шутит.
— Достаточно, Миша. Давайте спать ложиться. Утром столько работы, в том числе и вытекающей из состоявшегося разговора.
— Это что, это ерунда, — отмахнулся Басманов, взбивая набитую сеном подушку. — Мне вот господ бурских командантов нагибать придется, это потруднее, чем русского полковника…
Глава четырнадцатая
Легко было предположить, что зал, в котором очутились путешественники, — лишь преддверие системы пещер, не уступающих крупнейшим и знаменитейшим на Земле. Как-то ощущалось, что не глухая стена впереди, а почти бесконечные переходы, новые и новые гигантские пустоты. С ущельями, подземными реками и озерами, в которых плавают слепые доисторические рыбы, если не кое-что похуже, вроде пресноводных кальмаров, питающихся случайными прохожими.
В таком убежище дагоны вполне могли скрываться от соседей по планете, более приспособленных и агрессивных, десятки тысяч лет. Медленно деградируя физически, но развиваясь интеллектуально и духовно. Наподобие йогов и тибетских монахов, достигающих в уединении высокого просветления.
Предводитель долго вел гостей по узкой щебенчатой тропе, постепенно становящейся все круче. С полкилометра, не меньше. Шаги считать никто не догадался. Воздух по-прежнему оставался чистым и свежим, слегка пахнущим сыростью. Факелы освещали пространство лишь на несколько шагов вперед и в стороны, и, что таилось за пределами неровного круга света, оставалось неведомым.
Зажечь бы сейчас миллионсвечовый аккумуляторный фонарь, сколько красот открылось бы, наверное. Но, как говорил один умный человек: «В чужой монастырь со своими ассоциациями не суйся».
Девушки прижались почти вплотную к идущим впереди Новикову с Шульгиным. Тьма за спиной, гулкая пустота пропасти слева, сами дагоны, присутствие которых чувствовалось повсюду, вызывали у Ларисы и Анны детское ощущение иррационального страха. То, что тылы прикрывали Левашов с Ириной, не слишком успокаивало.
Шли молча, разговаривать, даже шепотом, никому не хотелось, хотя ничто, казалось бы, не препятствовало.
Лариса одной рукой держала Аню под локоть, другую положила на расстегнутую кобуру пистолета. Поможет или нет — неизвестно, но все же спокойнее.
Тропа внезапно кончилась. Они вышли на широкую площадку, в конце которой угадывался вход в тоннель, вырубленный в форме пентаграммы с перекошенными гранями. Именно вырубленный, не естественного происхождения. Видны были следы зубил или кирок.
— Что это? — впервые нарушил тишину, прерываемую только хрустом щебня под ногами, Шульгин.
В неверном свете факелов он обратил внимание на странные отблески по стенам.
— Где? — вскинул голову Новиков и тоже увидел.
Не думая больше, понравится это хозяевам или нет, включил фонарик. Правда, маленький, помещавшийся в кулаке, но достаточно сильный.
— Мать твою… — не удержался от возгласа Левашов.
Сказано было к месту. Арка тоннеля была пробита в сплошной стене самородного золота. Тут не ошибешься. Пирит можно спутать с золотом, наоборот — никогда!
— Вот вам и копи царя Соломона, — негромко сказала Лариса.
Какой там царь, вкупе с царицей Савской! Здесь навскидку было больше драгоценного металла, чем его добыли за последние пятьдесят лет в Южной Африке, Калифорнии и Клондайке, вместе взятых.
— Скорее «Золото Маккены», — поправила ее Ирина.
Проводник-дагон и мальчишки-факелоносцы спокойно ждали, пока пришельцы не закончат обсуждать между собой увиденное. Электрический свет их нисколько не заинтересовал. По крайней мере, они не показали вида, будто удивлены или испуганы.
— Если бы англичане или буры узнали… — начал Новиков, а Шульгин продолжил:
— Зато узнали мы, и этот факт наводит на неприятные мысли…
— Вам нечего опасаться, — прозвучал голос дагона, который услышали только они двое. — Вы ведь никому не расскажете? И дорогу забудете.