Ловите принца! (Щепки на воде)
Шрифт:
Элис осматривала его рану, смазывала ее заживляющей мазью, касалась лба юноши, подносила еду, питье и вела себя с ним очень ласково, уподобившись заботливой матушке. Нередки были поцелуи в щеку. Они поначалу смущали молодого лорда, но потом Элис сказала: 'Кто мне нравится, того и чмокаю. Я такая… , и Мелина это расслабило. Он вообще в последнее время не ощущал сам себя — вот какое это было расслабление. А еще: в поцелуях юной и красивой девушки он находил много приятного.
Выполняя обязанности сиделки и доктора, Элис без устали щебетала. О том, о сем, но о чем конкретно — Мелин не мог понять, не мог уловить нити ее
— Такое уморительное зрелище! — звонко хохотала Эллис, и ее фиалковые глаза забавно щурились, а на румяных щеках появлялись трогательные ямочки. — Никогда не думала, что и у лошади может быть огорошенное выражение на морде!
Мелин смеялся вместе с ней, послушно ел и пил то, что она ему приносила, а потом снова засыпал, чтоб снова проснуться и видеть розовое лицо и улыбку Элис и слышать ее беспечный, детский голос:
— Я сегодня утром вышла посмотреть на свою любимую елку… ой, я же тебе не говорила, что у меня есть любимая ёлка? Да-да, я сама ее посадила пару лет назад. Она необычного цвета — голубоватая такая. Я приказала — слуги выкопали ее в лесу, привезли сюда, и тут я сама с лопатой ее посадила, — балагурила Элис и стучала серебряными спицами — вязала шарфик из пестрой шерсти. — А вот сегодня я пошла мою ёлочку проведать, а там на ветках — снегири. Такие милые, такие красивые пташки! Жаль, что тебе пока нельзя вставать… а я и с ребятами из дворни в снежки поиграть успела — это очень весело!.. да, жаль, что тебе нельзя вставать…
Самую малость Мелина удивляло то, как вокруг все изменилось, как сам он изменился. Тревоги, отчаяние, боль, — все куда-то делось. Как по волшебству. Прошлое казалось смутным видением, даже образы отца, Ларика, Нины и прочих размылись в памяти, отдалились и не волновали. Иногда приходила забавная мысль о том, что Бобровая усадьба действительно заколдована, что в нее, благодаря чарам юной хозяйки, не проникают жестокие и колючие вихри, которыми жизнь любила его потрепать. Сейчас все было затянуто неким теплым розовым туманом: и голова, и тело, и ощущения, и весь мир вокруг. И об этом он как-то раз сказал Элис.
— Туман? Это от слабости, — успокоила его девушка. — А слабость — от болезни. Вот поправишься — и туман уйдет. Чтоб приблизить этот радостный день, пей лекарство, — и подала ему стакан с водой, куда накапала что-то зеленое из пузырька.
Не в первый раз накапала, и не в первый раз Мелин послушно и с улыбкой выпил — из рук этой ласковой феи ему все казалось божественным нектаром. И совершенно не волновало то, что болезнь его длится уже вторую неделю. Он, по правде говоря, давно потерял счет дням…
— Ваша милость! Ваша милость! Вставайте! — Мелина тормошили и довольно бесцеремонно, хотя в голосе, который его звал, грубости не было.
Юноша хотел открыть глаза, поднять голову, но эту часть тела словно кто камнями заполнил — настолько тяжелой она оказалась.
— Ваша милость! — его позвали уже требовательней и даже потянули вверх и вперед, чтоб усадить. — Ехать пора!
— Нет, я болен, мне ещё надо лежать, — буркнул Мелин, оттолкнул беспокойные руки и упал обратно в подушки, чтоб спать и дожидаться пробуждения от нежной Элис.
— Э, да вас тут, похоже, на травке держат, — так сказал человек, который его будил, и всерьез взялся за кронпринца: вылил на парня добрый кувшин холодной воды.
— Ы ы ы! — с таким воплем юноша моментально принял сидячее положение. — Что?! Кто?! — широко открыв глаза, увидал Коприя: оруженосец лорда Гоша насмешливо улыбался:
— Да-да, так-то лучше. Добрый день вам.
— Ты зачем…
— Ехать надо.
Мелин, забыл о том, что сидит и дрожит в мокрых покрывалах, но зато многое вспомнил и нахмурился:
— Передай своему господину, что я не стану подчиняться его приказам и никуда не поеду…
— Мой господин тут ни при чем, — ответил кронпринцу оруженосец и сел рядом на постель, помял в руках шапку, прежде чем рассказывать дальше. — Вы, помнится, говорили о всяких там решениях самостоятельных… Я потом долго думал над вашими словами, над словами моего господина, очень долго думал… И надумал. Вы правы, ваша милость: родине изменять нельзя. Хозяев у меня может быть сколько угодно, а родина — одна. То, что сейчас творит мой господин, мне очень не по душе. Он допустил в страну армии Тэйт и Бикео, и вместе с князьями-чужаками уже делит наше Лагаро, как свадебный пирог, ни с кем больше не считаясь. Я был на их совете, я слышал их разговоры, я видел, как они рисуют новые границы на карте. Ничего хорошего я не вижу от будущего, которое стряпает лорд Гай. Я долго ему служил: за это время бывало всякое, и хорошее, и плохое, но мой господин никогда не стряпал такие интриги… И сегодня, ради родины, я готов поменять хозяина. Сегодня я вам хочу служить. А вы согласны? Вы примете меня?
— Где Элис? — мотнул несвежей головой Мелин.
— Юная леди думает, что я приехал за вами по приказу ее отца. Вы в Бобровой усадьбе уже три недели. И все это время леди Элис поит вас экстрактами сонных трав… Но я жду ответа, ваша милость. Вы готовы делать то, что хотели: мешать планам Гая Гоша?
Пару секунд Мелин потратил на глупое хлопанье ресницами, а потом, когда розовый туман, потревоженный внезапным явлением сурового оруженосца и его рассказами, окончательно развеялся, вместо ответа он выпрыгнул из постели и коротко приказал:
— Одежду мне, меч и коня. И расскажи мне свои планы, добрый человек. Ведь они у тебя есть?
Глава пятая
Мелин решил довериться Коприю. Полностью и без оглядки. Его самого это удивило: так запросто поверить тому, кто еще вчера был наперстником врага. Но выбора у кронпринца не имелось. Наверное, во всем Лагаро он уже никому не мог доверять. Даже похожей на фею леди Элис, чья улыбка на время вернула ему покой, заставила подумать о приятном и легком и принять эту девушку за светлый лучик среди туч, что сгустились над ним.
'Ох, лапочка, — с тоской думал Мелин, прощаясь с юной красавицей в маленьком, уютном холле Бобровой усадьбы, — неужели в твоей прелестной голове то же, что в голове у твоего отца… вполне правда… он ведь твой отец…
— Еще увидимся, — весело сказала Элис, ловкими тонкими пальцами застегнула пряжки плаща на плечах юноши и одарила его щеки быстрыми поцелуями, — я буду скучать. Очень-очень.
— Я тоже, — Мелин заставил себя улыбнуться и ответно коснуться губами ее румяной и бархатной щеки.