Ловите принца! (Щепки на воде)
Шрифт:
Нина улыбалась, слушая все это. Потом, уловив паузу между словопотоками Ларика, сказала простое слово 'хорошо', повернулась к хозяину, отдала ему так и не донесенные до кухни ведра с подтаявшим снегом и объявила:
— Я больше у вас не работаю.
Хозяин сперва прокашлялся, потом сказал, опасливо посматривая на Ларика:
— Нил, я, конечно, тебе не отец родной, но совет я тебе дам: опасайся ты господ с такими настроениями. До добра это не доводит.
Нина сперва недоуменно приподняла брови, а через секунду, все уразумев, даже рассмеялась, обняла доброго старика и кратко рассказала ему о том, кто она и что с ней приключилось.
— А это — мой старый добрый друг, — кивнула
Хозяин малость помолчал, переваривая далеко не самую обычную историю Нины, затем почесал свою лысину и буркнул не особо довольно:
— Ну и молодежь нынче пошла. Э, делайте, как знаете, а мне пора гуся ощипывать, — дернул с крюка фартук и отправился приводить приговор в исполнение.
Нина же улыбнулась и протянула Ларику руку:
— Едем, мастер Ларь. Я хочу увидеть Данн…
Юноша был очень рад и посчитал, что все так хорошо сложилось только благодаря его красноречию. И он тут же побежал торговать у хозяина лошадь для девушки и какой-нибудь тулупчик для себя…
Едва они въехали в Данн, в первой же деревушке жители узнали Ларика и кинулись расспрашивать его о судьбе Мелина:
— Где наш лорд? Почему не едет? Мы ждем его! Мы не выдадим его! Он не злодей и не убийца! — так наперебой выказывали крестьяне свое отношение к злосчастному кронпринцу.
Ларик не имел никаких указаний относительно того, чтобы в чем-нибудь себя ограничивать при рассказе о несчастиях приятеля. Поэтому стоя на крыльце дома старосты, который посчитал своим долгом взять к себе на постой близких друзей лорда Мелина, парень, подкрепившись большой кружкой горячего вина с пряностями, пустился в красочные описания того, как несправедливо обошлась судьба с кронпринцем Лагаро, подсунув под его горячую руку вздорного принца Патрика.
Такие выступления с последующим сообщением, что лорд Мелин узнал о заговоре против родины и теперь прилагает все усилия, чтоб разобраться с предателями и изменниками, Ларик устраивал на всем своем пути следования от границы Данн с Ларс до Двуглавой Крепости. Слегка прихворнувшая из-за холодов Нина предпочитала отсиживаться в том доме, где им давали приют, греться уочага или печки и пить теплый чай из душистых малиновых стеблей или чабрецовых цветков. Впервые со дня смерти Иллара девушка чувствовала себя в безопасности, а будущее уже не казалось мрачным и безысходным. А еще она заметила, что почти постоянно думает о Мелине, о том, как он вел себя с ней, как просил прощения, какими глазами смотрел в ее глаза, каким теплым и трепетным был его голос. Это казалось Нине недопустимым и неправильным. Жене, недавно потерявшей мужа, не полагалось мечтать о другом мужчине. 'Но я всегда о нем думала… и мечтала… , - напоминала себе девушка, и сердце ее сбивалось с ритма — ему становилось мало места в груди, куда слегка постукивал золотой перстень. Нина пропустила сквозь него шнурок и надела на шею. Украшать кольцом руку она не могла себе позволить. 'Что же с нами будет? Что же с нами будет дальше? — вновь и вновь выплескивала мысль в ее голове. — С нами, с такими ужасными, нехорошими людьми… ведь и я плохая, очень плохая… о, прости меня, Иллар…
В который раз Нина признавалась самой себе, что не по любви вышла замуж, а лишь от безысходности, от страха остаться одной на белом свете. Ведь так могло произойти через пару-тройку лет, когда девичья краса ее сдала бы позиции неумолимому времени и уже не привлекала бы женихов. Единственный человек, милый сердцу девушки и завладевший ее мечтами, обнаружил в себе кронпринца и через это стал для нее — простой трактирной прислуги — совершенно недоступен. Все сладкие, розовые грезы Нины рассыпались, как башенка из кубиков, построенная неловким малышом. Иллар, давний воздыхатель, молодой и хороший парень, явился очень вовремя, с цветами, подарками и предложением, и теперь уже у Нины не было причин ему отказывать…
'Я плохая, плохая, плохая… обманула его и себя… вот и получила по заслугам… но Иллар — чем он виноват? Ах, наверное, теперь навсегда ему быть для меня самым страшным укором', - вздыхала и роняла невольные слезы Нина, пока ехала в Данн.
Но все-таки ехала. Потому что никакие горести и никакая боль не загасили теплого и жаркого чувства, которое само собой, не слушаясь никаких голосов разума, вспыхивало в груди девушки при одном лишь воспоминании о Мелине. И колечко на шее было залогом надежд. Они же блистали впереди, подобно утреннему восходу.
'Положусь на судьбу — пустьвывозит туда, куда означено', - так решила Нина, совершенно не подозревая о том, что точно такое же направление для своей жизни выбрал и сам лорд Мелин…
В Двуглавой Крепости Ларика и его спутницу встретили, как дорогих и долгожданных гостей. Весть о том, что друзья лорда Мелина скоро прибудут, долетела до башен замка быстрее февральских ветров.
— Разве я врал тебе? — подмигнул Ларик Нине, когда из широко раскрытых ворот их вышли приветствовать одетые в блистающие кольчуги солдаты крепостного гарнизона во главе с капитаном.
— Не врал, не врал, — кивнула парню девушка. — Только я тебя прошу: не говори никому, кто я и что я… Кстати, можно мне выдать себя за твою сестру? Мол, плохо мне жилось в Илидоле, и ты взял меня с собой, как и должно заботливому брату. Согласен?
— Как пожелаешь, сестренка, — Ларик быстро согласился с тем, что так будет лучше.
Так и приветили Нину в Двуглавой Крепости — как младшую сестру мастера Ларика. Девушку взяла под свое крыло староста горничных замка — толстая и кудрявая Никола. Она обозвала Нину 'худющей и бледнющей' и первым делом распорядилась приготовить для 'бедолажки' в одной из гостевых комнат теплую ванну, сдобренную настоем целебных трав. После омовений Никола самолично закутала чистую и распаренную девушку в три одеяла, чуть ли не на руках отнесла к жарко натопленной печке, вручила чашку горячего бульона и хороший ломоть свежего белого хлеба, а сама устроилась рядом, чтоб поболтать.
— Твоему брату надо было тебя пораньше к себе забрать, — говорила Никола, не переставая жевать ломтики сушеных яблок, которых было бессчетное количество в необъятных карманах ее фартука. — Ты совсем ребенок. Видно — натерпелась. Чай, забижали все встречные-поперечные.
— Что было, то было, — вздохнула Нина и подула на бульон: он не спешил остывать. — Сейчас я с братом и думаю лишь о хорошем.
— Это правильно, — кивнула староста. — Я тоже так стараюсь думать и на жизнь весело смотреть. Не всегда оно получается, но кукситься нельзя — будет еще хуже…
Девушка наконец отхлебнула из глиняной чашки янтарного навару, в котором плавали мелкие кустики сушеного укропа и белые кубики хлеба, и подумала, что Никола все правильно говорит. 'Если допустить в себя уныние, оно все целиком собою заполонит, и подернет тебя зеленой плесенью. Будешь ты стареть и дурнеть', - и первый раз за последний месяц посмотрела Нина на свое отражение в крышке стеклянного столика и громко изумилась:
— Я ли это?
— Ты, ты, бедняжка-замарашка, — засмеялась Никола. — Ну, ничего, это дело поправимое. Будем тебя кормить, будешь спать вдоволь, а вот тяжелой работы этим ручкам надо поменьше, — и тронула огрубевшую и покрасневшую узкую ладонь Нины своими пухлыми розовыми пальцами.