Ловкость рук
Шрифт:
— Надеюсь, ты расскажешь мне все, что знаешь, о добрачном соглашении Блэров.
— Предполагаемом соглашении. Я вовсе не утверждаю, что оно было. Ты, вроде бы, грамотный, читать умеешь. Стало быть, знаешь, что я ссылался на слухи.
— А не мог бы ты мне сказать, как именно узнал об этих слухах? — спросил Фрэнк.
— Quid pro quo [13] , Фрэнк. Ты показываешь мне свои карты, я тебе — свои.
— И что же именно ты хочешь знать?
— Жива Кэрри Блэр или мертва? И еще: является ли Хорас Блэр подозреваемым? — спросил репортер.
13
Услуга
— Дамочка пропала. Это все, что нам известно. И я не собираюсь строить догадки о состоянии ее здоровья или на тему того, как и почему она пропала. И говорить о преступлении пока что рано. А раз нет преступления, нет и подозреваемых.
— В таком случае могу ли я написать, что у детектива округа Ли Фрэнка Санторо нет никаких версий происходящего?
— Только если хочешь, чтобы я тебя арестовал.
— Нет, серьезно, Фрэнк, ну неужели у тебя ничего нет?
— На данный момент ничего, но обещаю, ты будешь первым на очереди, если у нас случится прорыв. Ладно, а теперь скажи-ка мне, Арт, откуда тебе известно, что Блэры подписали добрачное соглашение?
— Какой-то парень позвонил и намекнул. И — нет, не представился. И еще он пытался изменить голос. Тогда я позвонил своему информатору из «Рэнкин и Ласк», юридической фирмы, которая ведет дела Блэра. И мой источник сказал, что было много сплетен, когда Блэр женился на Кэрри; это и заставило ее подписать соглашение.
Санторо задал Сучаку еще несколько вопросов. Потом покосился на Робб. Та внимательно слушала, потом вдруг покачала головой.
— Спасибо, Арт. Ты очень помог, — сказал Санторо.
— Только не забудь, что обещал, когда у вас случится прорыв.
— Ты будешь первым, когда у нас появится что-то конкретное.
Санторо закончил разговор и нахмурился.
— Может, стоит допросить Блэра об этом добрачном соглашении? — спросила Робб.
— Пока еще рано. Давай подождем до тех пор, пока у нас не появится нечто более осязаемое, чем просто слухи.
Глава 20
Джек Пратт снял трубку и почувствовал: Хорас Блэр просто вне себя от ярости.
— Полагаю, всему виной эта статейка в «Джорнал», — заметил Пратт.
— Ты читал?
Пратт кивнул.
— Но как обо всем этом узнал какой-то репортеришка? — воскликнул Блэр.
— Там сказано, что у него есть источник. Он и дал информацию.
— Но как такое может быть? Ведь о добрачном соглашении знали только Кэрри, ты, я и Бенедикт.
— Я ничего никому не говорил, — заметил Пратт. — А вот этот твой Бенедикт…
— Но ему-то что от этого толку?
— Понятия не имею. Но если никто из нас троих не звонил в «Джорнал», тогда остается только Кэрри.
— Зачем Кэрри звонить журналисту и рассказывать о соглашении? Ведь по условиям она теряет все, если проговорится.
— Может, пытается тебя подставить. Сделать подозреваемым в убийстве, — сказал Пратт.
— Опять же, какой смысл? Что она от этого выигрывает? Ведь чтобы Кэрри могла получить наследство, мне должны вынести смертный приговор. И ей все это время придется скрываться. Ну, а если вдруг меня не казнят? Нет, бессмыслица какая-то.
— Я просто рассуждаю вслух. Есть еще один вариант. Ты говорил мне, будто бы Кэрри сказала Бенедикту, что бросает его ради какого-то другого мужчины. А значит, у нее могли быть и другие любовники, еще до Бенедикта. И кому-то из них она могла проболтаться о добрачном соглашении.
— А может, кто-то из «Рэнкин и Ласк» узнал об этом документе? — предположил Хорас. — У всех есть секретари, помощники. Уборщики и привратники, наконец. Любой, кто работает в юридической конторе, имеет доступ к файлам. И вполне мог обнаружить документ.
— Возможно, кто-то из сотрудников фирмы видел мои записи, но копии документа у меня нет. Помнишь, ты сам настоял, чтобы копии были две, только у тебя и Кэрри?
— Да, верно.
— И где же эти копии? — спросил Пратт.
— Представления не имею, куда Кэрри дела свою. Моя хранится в банке, в депозитарной ячейке.
Пратт молчал, что-то обдумывая, Блэр терпеливо ждал.
— Все будет хорошо, Хорас, — сказал, наконец, юрист. — Если окружному прокурору захочется использовать этот документ в качестве доказательства мотива, он его получит. А всякие там слухи, что Кэрри сказала Бенедикту или кому-то еще о добрачном соглашении, — это лишь голословные утверждения, и как доказательства их никто не примет. Меня нельзя заставить давать показания об этом документе, поскольку он относится к сведениям, сообщенным клиентом адвокату, а это конфиденциальная информация. Так что мой тебе совет: продолжай заниматься своим делом и не бери в голову. Не стоит понапрасну трепать нервы, это ничего не изменит.
Глава 21
Барри Лестер носил прозвище Везунчик — и действительно им был. Ну, взять хотя бы внешность. Многие считали, что он похож на хорька. Небольшого росточка, тощий, костлявый, лицо веснушчатое, глаза водянисто-голубые, рыжие волосы клочьями торчат в разные стороны, сколько их ни причесывай. Но почему-то ему всегда везло с дамами.
Или взять карьеру. Барри был преступником, не шибко ловким, и специализировался на мелких кражах. И его часто ловили с поличным и арестовывали. Но, несмотря на это, ему обычно удавалось избежать наказания за свои преступления; то окружной прокурор что-то напортачит, то свидетель почему-то не явится на суд, то он вдруг выдаст полиции информацию о каком-то более серьезном преступнике в обмен на освобождение или мягкий приговор.
Но, к несчастью, везению Барри вдруг пришел конец. Он был застрельщиком в ограблении винного магазина. Когда его столь же неумелые подельники запрыгнули в машину с криками «поехали, поехали!», Барри пытался удрать. Но в двух кварталах от места преступления в его машине вдруг кончился бензин. И всех их арестовали. Барри пытался вызвать своего адвоката, но выяснилось, что тот в отпуске. У остальных членов шайки адвокатов не было, и они тут же бросились в ноги прокурору и заключили досудебную сделку, взвалив всю вину на Барри. И когда адвокат Барри, загорелый и отдохнувший, вернулся с Гавайских островов, то пришлось ему сообщить клиенту, что тому, скорее всего, придется на протяжении нескольких лет встречать Рождество за решеткой.