Ловушка безмолвия
Шрифт:
— Я не хочу это обсуждать или анализировать, — быстро произнесла она.
— Трудно, я понимаю, но ответь на вопрос.
Она нахмурилась, очевидно, раздраженная его требованием, но через секунду сказала:
— Я думаю, что это лицо, хотя и удивлена, что ты заметил.
— Кто это?
— Не знаю.
— Думаю, знаешь. — Он рассматривал портрет еще несколько минут, чувствуя, как что-то копошится в его мозгу, какие-то крошечные детали, которые он знал, но не мог понять. А затем вдруг пришло просветление — нечто похожее на маленький золотой крестик в центре хаоса цветов. — Эрика носила крестик на цепочке, — сказал он, указывая на крошечные золотые линии. — Я помню, как тогда еще решил, что это довольно странный выбор для женщины, которая даже не была религиозной. — Дилан посмотрел на Кэтрин и увидел ответ в ее глазах. — Это Эрика, не так ли?
— Полагаю, да.
Его пульс ускорился.
— Нет, ты не просто полагаешь, ты точно знаешь, что это она.
— Я думаю, что это она, — призналась девушка. — Но обычно я не узнаю лица, которые рисую. Они незнакомцы. Я ни разу не видела этих людей, а если и так, то не замечаю их. Но я постоянно ощущаю, как они меня зовут. Словно они боятся, и я — единственная, кто может их спасти. Но как мне это сделать, когда я даже не знаю, кто они такие?
Сандерс услышал отчаяние в женском голове, и даже, несмотря на это, до конца не понимал, о чем она говорит. Он просто понял, что она сильно обеспокоена тем фактом, что не в состоянии заставить свои видения или сны проявляться подобным образом, чтобы она могла помочь несчастным людям.
— Значит, пришло время твоего дебюта. Если это Эрика, тогда помоги ей.
— Не знаю как.
— Не сомневайся в собственных силах.
— Я не могу. Я уже долгое время живу с этими кошмарами, и знаешь, мне не очень хочется, чтобы это все продолжилось. Всю свою жизнь я просто хотела стать нормальной. Но это не происходит. Поэтому большую часть времени я пытаюсь не обращать на это внимание и не принимать все близко к сердцу.
— И как, это работает?
Она скорчила лицо.
— Очевидно же, что нет. Сейчас, я перефразирую. Днем все получается, но по ночам, когда мое подсознание берет надо мной верх, я теряю контроль. Мне просто приходится мириться с происходящим.
— Наверное, у тебя незабываемые ночи.
— Которые по утрам я даже не помню. Все, что мне остается, — очередная мрачная картинка.
— Кэтрин, нет полностью нормальных людей. Все слегка безумны. Уж поверь мне, я это знаю. За свою жизнь я столько сумасшествий навидался. И по шкале ненормальных, ты точно не в хвосте.
— Ты просто пытаешься меня успокоить.
— Я пытаюсь сказать тебе, что твои рисунки с ночными кошмарами не делают тебя безумной.
— Единственная разница — это то, что я считаю свои кошмары реальными… и надо же, все происходит по-настоящему. Это трудно объяснить, но иногда мне кажется, будто я нахожусь в голове кого-то, кто действительно… злой. И это, черт возьми, пугает меня. Довольно долго я боялась, что хожу во сне, и что в бессознательном состоянии покидала дом и убивала людей. Когда была помладше, я даже строила баррикады, дабы с утра убедиться, что я не выходила из дома.
— И ты не уходила, — сказал он, уверенный, что в ней нет ни капли жестокости.
— Правда, но я все еще чувствую себя свидетелем того, чего не помню. После своих снов я привыкла по утрам читать газеты, интересуясь новостями о каких-либо убийствах, что могли бы стать триггером для памяти, но все всегда кажется таким незнакомым.
Дилан хотел было сказать, что все это происходит, потому что ее сны не реальны, но она, скорей всего, опять все интерпретирует неправильно, и это лишь вопрос времени, когда она отшатнется от него и снова сбежит. А прямо сейчас она была единственным его союзником.
— Как думаешь, почему ты нарисовала лицо Эрики, особенно ее крестик? Ты что, его заметила, когда увидела ее в баре прошлым вечером?
— Точно не на подсознательном уровне. — Она приложила пальцы к вискам, будто Сандерс вызвал у нее головную боль. — Мы можем перестать говорить об этом?
— Как часто бывают кошмары?
— А ты упрямый, — выдохнула она.
— Да, мне говорили.
— Зависит от обстоятельств. Обычно, когда я вижу их, это длится несколько дней, а то и недель. Затем все заканчивается. Кажется, чем большее я общаюсь с людьми, тем чаще возникают кошмары. Словно я вскрываю какой-то эмоциональный передатчик, и уже не в состоянии отфильтровать хорошее от плохого.
— Когда начались кошмары в последний раз?
Она прикусила нижнюю губу.
— После того, как я увидела видение о тебе. Последние два месяца мои сны становятся все хуже и хуже, и с каждой ночью все только ухудшается. А это вообще первая картина, где я смогла обозначить лицо. Наверное, это что-то значит.
Он провел рукой по волосам, чувствуя, как теряет нить повествования. В картинах или снах Кэтрин он не найдет ответов касательно исчезновения Эрики. Надо быть реалистом.
— Позвоню адвокату.
Ему определенно нужна объективная оценка происходящего, а его давний друг Марк Сингер был просто адвокатом от Бога по уголовным делам. Он точно сможет сказать, что теперь делать дальше.
— Хорошая идея, — с облегчением протянула Кэтрин, убирая с мольберта картину.
— Что ты с этим собираешься делать?
— Убрать подальше. Мне не нравиться смотреть на нее, — она засунула картину в огромное портфолио и, наконец, выдохнула.
Дилан мог только мечтать, чтобы таким же легким способом избавиться от собственных проблем.
— Марк, — произнес он, стоило адвокату поднять трубку, — кажется, я конкретно попал.
Глава 5
Пока Дилан разговаривал со своим адвокатом, Кэтрин убирала свои краски. Она чувствовала волнение, поэтому дышала медленно. Дилан занимал слишком много эмоционального и физического пространства, а она была столь сильно настроена на него, что чувствовала напряжение в его теле, словно оно было ее собственным.
Часть ее действительно хотела сбежать от него, но тот факт, что она нарисовала лицо Эрики и что, возможно, — просто возможно — на этот раз у нее есть реальный шанс помочь кому-то из ее видения, не допускал и мысли об уходе.
Хотя ей и следовало бы задаться вопросом, почему она должна помогать женщине, накачавшей Дилана наркотиками и оставившей его в лесу на всю ночь. Была ли Эрика жертвой или злодейкой? Была ли она доброй или злой?
Когда Кэтрин вспомнила об охватившем ее страхе, стоило ей заглянуть в домик Эрики, она начала подозревать, что девушка, похоже, сама оказалась в той ловушке, в которую должна была заманить Дилана. Кэтрин была уверена, что прошлой ночью за Эрикой кто-то наблюдал. Но кто и почему? И действительно ли Эрика попала в беду? Или ее исчезновение было лишь частью плана с подставой Дилана?