Ловушка для ангела
Шрифт:
И она пошла за клубком красных шерстяных ниток, чтобы подсадить на них лярву и вынести её из дома куда подальше.
Резкий звонок домофона показался Ларисе сиреной. Она вздрогнула, чувствуя внезапный ужас, причины которого она не знала и не хотела знать.
— Такси вызывали? Предупреждали, что спешите! — сообщил домофон оторопевшей Ларисе.
— Спасибо, — сказала Лариса домофону. — Сейчас выхожу.
Забыв обо всём, она направилась к вешалке.
— Такси? Я куда — то собиралась ехать? Что — то мне совсем плохо, — думала Лариса, всё же надевая сапоги
Машина остановилась у железнодорожного вокзала. Лариса расплатилась с таксистом и влилась в движущуюся людскую толпу. Было скользко, но кругом все спешили, смешно ползя и балансирую по гололёду. Эти странные движения напоминали детский мультик. Всё вокруг казалось неправдашным.
— Быстрее, Вадик! Пять минут осталось. Опоздаем ведь! — тянула за собой пятилетнего малыша полноватая бабушка, спешащая быстрее попасть в вагон.
Бабушка с внуком, двигаясь малым, осторожным шагом, проскользили до хвостового вагона и вошли в электричку. Лариса, словно во сне, проследовала за ними и села на свободное место напротив их.
— Куда я еду? — зашептал её рассудок.
Лариса не успела додумать, как бабушка, подавая деньги контролёру, потому как не успела обилетиться в кассе вокзала, назвала название станции, до которой собиралась ехать.
Лариса первый раз слышала это название, но тоже зачем — то повторила его, когда контролёр повернулась к ней.
Часа через два качающийся вагон почти опустел. Компания пьяных мужиков уже давно нагло пялилась на красивую Ларису, на её шубу из голубой норки и её дорогую сумочку. Лариса видела их пьяные ухмылки и слышала их грязные мысли. Ей было противно! И, когда бабушка с Вадиком пошла к двери, Лариса поспешила за ними.
— Девушка, вы случайно не в нашу сторону едете? — окликнула её бабушка. — До автобуса больше часа. Может, вместе на такси доедем? Так быстрее и втроём дешевле.
— Да, конечно поедем, — согласилась Лариса, словно в бреду, садясь со своими нежданными попутчиками в свободное такси.
Они проехали мимо «хрущёвских» пятиэтажек, потом мимо белых полей, по которым мела позёмка и остановились в каком — то посёлке со старыми одноэтажными домами.
Таксист высадил их возле небольшого магазина, сославшись на нечищеную дорогу. Он газанул навстречу спешащей компании, профессионально распознав в своих потенциальных пассажиров на обратный путь.
А Лариса так и пошла за бабушкой с внуком по еле заметной, переметённой тропинке, отстав от них шагов на десять, что — бы не потерять их из виду.
Мохнатые лапы старых елей, росших в аллее неогороженного парка, припорошенные снегом, покачивались на ветру, отбрасывая в свете редких фонарей, уродливые, пугающие тени. С дальних уголков плохо освещённой улицы наползала колючая вечерняя тьма.
Маленький Вадик всё крепче сжимал руку бабушки и пытался ускорить шаг. После яркой Москвы ему здесь было жутковато.
Бабушка с внуком прошли мимо катка, залитого на маленьком стадионе. Освещавшие его электрические гирлянды, оставшиеся после новогодних праздников, стук клюшек, звонкие голоса мальчишек, игравших в хоккей, слегка оживляли полу — дрёмную тишину, спустившихся на посёлок сумерек.
— Что так припозднились, Зинаида Семёновна? — Ускорив шаг, догнала бабушку женщина в нелепой шапке.
— Да, я в Москве у Тамарочки гостила. Кабель её запил опять. Вот взяла Вадика к себе на недельку. Чего ему пьяные скандалы слушать! — откровенничала бабушка Вадика, стараясь хоть кому — то излить, болевшую за дочь, душу.
— Видимо жизнь здесь проходит у всех на виду и тут принято всем знать обо всех и обо всём. Кто с кем в ссоре, с кем гуляет соседкин муж, кто неизлечимо болен и от кого родила пятнадцатилетняя девчонка с соседней улицы, — подумала Лариса, даже не обратив внимания на набор до боли знакомых ей имён.
— А, что у Надежды Васильевны свет горит? Продали что ли дом? — удивилась Зинаида Семёновна тому, что такое событие прошло мимо её ушей.
— Нет, не продали. Кто ж его купит — развалюху такую? Если что только под снос! — рассказывала словоохотливая женщина. — Это Вера Позднякова приехала, дочка Надина. Я её сегодня в магазине встретила. Смурная такая, прямо лица на ней нет. Зато шуба дорогая. Видать, что в Москве не бедствует!
Ларису будто ошпарили кипятком. И она решительно шагнула в сторону Вериного дома, опять одолеваемая приступом неконтролируемого гнева.
Но от соседнего дома потянуло едва различимым запахом гари.
И Лариса увидела отделившийся от забора призрак девочки, той которая кружила среди снежинок возле её окна. Вместе с девочкой зима вокруг сменилась солнечным весенним днём. Злая бабка новой метлой подмела чистый двор, подчищая за собой зло предыдущей Вальпургиевой ночи. Завершив уборку ведьминским ритуальным костром, бабка ушла за водой. А не прогоревший костёр дыхнул адским пламенем, жадно сожравшим тело беззащитного ребёнка.
Лариса передёрнулась. Кругом опять стало темно. Запах гари потянулся к Вериному дому. Был сильный мороз. Окна Вериного дома покрылись ледяным узором. Сквозь него едва пробивался тусклый электрический свет.
Укутанная Вера сидела в кресле и читала книгу. И, недоумённо взглянув на вошедшую Ларису, замерла от жуткого предчувствия, тупо припоминая, неужели она не закрыла дверь на задвижку?
Ларису трясло: вот она, та, что погубила Вадима! И значение, нарисованного вокруг кресла круга было ей понятно, как ни кому другому. Стоя в проёме распахнутой двери и глядя на своего врага, Лариса читала заклинание, вложив в него всю ментальную силу.
В воздухе старого дома, вонявшем сыростью и угарным газом от печки, поплыло безумие.
Вера смотрела на Ларису исподлобья. Она вспомнила счастливую сноху Дмитрия Антоновича, ни за что буквально купавшуюся в золоте. Слёзы гнева и бессилия застили ей глаза.
Вдруг вокруг неё вспыхнул синий огонь и начал расползаться в разные стороны. Вскоре загорелось и кресло, на котором сидела обездвиженная Вера. Глядя ненавидящими глазами, она лишь беззвучно открывала рот, словно ей не хватало воздуха.