Ловушка для ангела
Шрифт:
— Далеко и не в нашем районе, — обрадовал Алексей своего начальника. — Евгений Витальевич, давай съездим сегодня за сумкой! Сам знаешь, сколько я за неё заплатил! А в ней ещё и кинокамера. Не оставлять же им ещё и трофей! Тем более, что в ней возможен компромат: не помню я, что вчера успел наснимать!
— Съездим, после работы, — пообещал Труханов.
— Только, будьте так добры — не забудьте про своё обещание, — не отставал Алексей.
— Да разве такое забудешь? — усмехнулся Труханов.
28
Сильно
— Со следующей зарплаты начну ремонт, — в который раз мысленно помечтал Тимур.
На эти мысли его пробивало всякий раз, когда у него гостила Наташа. Но потом она опять надолго исчезала и всё оставалось по — старому.
Тимур уселся на подоконник и, закурив, уставился в окно.
По засыпанной за ночь снегом улице грохотала снегоуборочная машина, а тротуар дворники с захапистыми деревянными лопатами делили с первыми прохожими.
— А зимою так сильно хочется вишни, — с тоской процитировал Тимур японское трёхстишье. — А может просто не хватает маминого вишнёвого варенья? — мысленно добавил он.
И тут же странная тоска засосала под ложечкой. Прямо как в ту ночь, когда Инна притащилась домой пьяная и с каким — то амбалом.
— На улице непогода, хороший хозяин собаку из дома не выгонит, так что Лёвчик останется ночевать у нас, — заявила она с порога.
И они удалились в спальню, разрешив Тимуру разделить с Наташей детскую комнату, или спать на диване в гостиной. А Тимур застыл и ещё долго стоял со сжатыми кулаками. Потом пошёл на кухню и зачем — то открыл холодильник. На глаза ему попалась начатая бутылка коньяка, но он этого не понял.
Немного пошарахавшись, они заснули, а Тимур всю ночь просидел на кухне на подоконнике, глотая горечь бесконечных сигарет и бессильных слёз. Под утро он решил включить газовые камфорки, забрать дочь и уйти. Он знал, что проснувшись, Инна обязательно закурит. И тогда произойдёт взрыв! Ему тогда было так больно, что он и даже не вспомнил про своих, ни в чём неповинных, соседей.
— Надеюсь никто не умер? — спросила Инна, когда её любовник ушёл. И замолчала, вовремя заметив вспыхнувший в глазах мужа гнев, помутивший его разум.
Тимур не смог сдержаться. Он схватил жену за горло, решив раз и навсегда придушить это подлый организм.
Инна тогда даже не пикнула, стойко выдержав экзекуцию. Наверно поэтому Тимур освободил свою хватку. Но больше ничего подобного она себе не позволяла.
— Пап, отвези меня на машине, — услышал Тимур заспанный голос дочери. — У меня каблук шатается.
— Тогда вставай, солнце моё, а то из — за пробок опоздаешь в школу!
— Не опоздаю, мне к третьему уроку.
— Но ты же говорила, что ко второму, — вспомнил Тимур.
— Ну, может и ко второму, я никак не припомню, — нудила Наташка.
— Спать надо пораньше ложиться, — Тимур запоздало принялся воспитывать дочь. — Я в твои годы по дискотекам не шлялся!
— Знаю: в мои годы ты шарился по подворотням, — всё больше наглела Наталья.
Тимур ошеломлённо посмотрел на дочь. Наташка хамила отцу, но её лицо не выражало никакого смущения. Что ж поделать? Как говорит их класснуха: переходный возраст. И не полная семья! А точнее — она, да бабка.
Тимур включил радио по громче, чтобы прекратить их пререкания и не дать дочери снова заснуть.
— Я буду яблочный сок с пирожными, — заявила Наталья, глядя как отец заваривает зелёный чай.
— А «тирамису» не желаете? — уже злился Тимур.
Своей категоричностью Наталья всё больше напоминала мать.
Дочь поправила розовую кофточку со стразами и, картинно вздохнув, взяла с тарелки бутерброд.
— Какая яркая у неё кофта, — отметил Тимур. — Она, что в школу в ней пойдёт? Так они наверно сейчас все так ходят, — успокоил он себя.
В школе последний раз он был год назад.
На плохо расчищенных улицах действительно было не протолкнуться. Да ещё и Наташку пришлось везти мимо школы домой, потому что у неё с собой вместо портфеля с учебниками была сумочка с косметикой и, кажется, с пачкой сигарет.
— Мать заходит? — через силу спросил Тимур, остановив машину возле тёщиного дома, в котором сейчас жила его дочь.
— Звонила, — протянула Наталья, словно зевнула.
— Понятно.
Тимур вынул из бумажника почти всё содержимое и протянул дочери деньги: — Это тебе на новые сапоги и на мороженое.
— На мороженое не хватит, — недовольно прогундосила дочь.
Тимур порылся в бумажнике и наткнулся на билеты на концерт, которые он купил для себя и Веры.
— Пойдёшь на концерт камерной музыки? — спросил он дочь, ощущая, как в нём волной всколыхнулись отцовские чувства.
— Пап, ты чего? — вытаращила глаза Наталья. — Камерный? Там же зэки!
Теперь глаза округлились у Тимура: — Какие зэки? Чего ты несёшь? Это Моцарт, Вивальди! Это классика!
— Ой, да знаю я твоего Моцарта. Это тот, который на мелодиях для мобильников не хилое бабло заколачивает, — невозмутимо добила его дочь.
Тимур задохнулся. У него не было слов.
А Наталья уже догоняла своего соседа — переростка. Высоченные каблуки её сапожек не шатались.
Выруливая со двора, он кивнул известной артистке, жившей в этом доме и вышедшей с утра пораньше покормить бездомных кошек. Она рассеяно кивнула в ответ, сосредоточенно высматривая кого — то в глубине двора. Наверно кто — то из её питомцев сегодня на кормёжку не пришёл.
— Почему её сейчас не снимают? Ведь она несомненно талантливая и у неё такое приятное интеллигентное лицо! — подумал Тимур и ответил сам себе: — Потому, что она слишком интеллигентная, а такие сейчас не в моде.