ЛОВУШКА для БЕШЕНОГО
Шрифт:
Другое дело — скинхеды. Skinheads — в буквальном переводе с английского «бритоголовые». Проще и не скажешь. Движение скинхедов зародилось в Англии, когда молодые люди вдруг поняли, что можно протестовать, просто удалив волосы с головы. Причем, если побрился один — это мало заметно для окружающих, разве что раздражает его родителей. Но если соберется толпа в двести—триста лысых бошек, тогда это действительно зрелище, от которого мороз по коже продирает.
Спросите любого на улице: «Кто такой скинхед?» Ответ один: расист и нацист. Константин сейчас понял, почему большинство ответят так, а не иначе.
Скинхед — плоть от плоти и кровь от крови люмпенизированного рабочего класса. Он ненавидит буржуазию, тех, кто богаче, потому что в его незатейливом представлении эти люди — законченные подонки, наживающиеся на его труде. У скинов и музыка соответствующая. Носит название «Ой!», а поется в ее песнях о проблемах молодежи, о безработице, о власти. И прочем, о чем давно уже не поют отрастившие себе солидное брюхо постаревшие рокеры, которые так любят приезжать в нашу страну, где их по привычке еще помнят.
Когда в Англии зародилось это движение, то поначалу ничего нацистского в нем не наблюдалось. Много позже партия National Front (Национальный фронт) принялась вербовать в свои ряды самых отъявленных подонков из скин–движения. Тогда-то и принялись скины искать причины своего незавидного положения в избытке черных и иммигрантов. Тогда-то и возникли в доброй старой Англии группировки, подобные небезызвестнойBlood&Honour (Кровь и Честь), откровенно нацистской. Чего удивляться, что их там немедленно прозвалиboneheads (тупоголовые).
Изучая файлы, Константин набрел на странички в
Интернете, принадлежавшие странным скинам, называвшим себя «Скинхеды против расовых предрассудков». Тут же рядом проповедовали свои идеи какие-то «красные скины» и даже «красно–анархистские скины». Короче, сам черт голову сломит со всей этой лысой молодежной тусовкой!
Только и смог Константин узнать, что в Москве сегодня около двадцати мелких группировок скинов. Самые известные и шумные — «Кровь и честь» и «Объединенная бригада 88», да и в них всего-то человек по тридцать. Вербуют в скины стихийно, без всякого видимого плана: на футбольных матчах, через знакомых, на концертах известной в скин–коммуне рок–группы «Коловрат», исполняющей то, что прямо называется «националистический рок». Их идеи — жуткая смесь национализма и германского фашизма.
Попытка прочитать программные документы этих группок привела Константина к твердому убеждению, что их авторы нуждаются в принудительном психиатрическом лечении.
White Power, «Власть белых» — так они обозначили свой главный лозунг. Просто и без затей. Бей черных, азиатов, латиносов, богатеньких, интеллигентов и просто тех, кто чисто одет. Одеяния самих скинов отличались крайней степенью функциональности. Их одежда говорит об одном: «К бою готов!» А почему? Да потому, что, дескать, не фига всем этим мигрантам строить свое счастье на моей земле! Потому-то я и бедный, что они богатые!
Коротенькая курточка — «бомбер», сатиновая или кожаная, обязательно без воротника, чтобы в драке тебя за него не ухватили. Светлые джинсы, высоко закатанные, так чтобы можно было видеть высокие и тяжеленные, армейского стиля, ботинки–говнодавы на толстой подошве. В московских магазинах таких ботинок полно, и стоят они недешево — от ста долларов
От ударов в корпус спокойно ломались кости, а одного удара по голове таким вот говнодавом хватит, чтобы человек стал инвалидом «по дурке» на всю жизнь.
Константин откровенно поразился, как это в России, стране, победившей фашизм в самой большой мировой бойне, и вдруг появились самые откровенные нацисты? Ведь «88» — это цифры порядкового номера букв латинского алфавита. «НН» — это «Heil Hitler!», «Хайль Гитлер!»
Можно, конечно, сослаться на ужасающую бедность, отсутствие перспектив «пробиться по жизни», ненависть к более удачливым соотечественникам. И как противовес — ненависть ко всем приезжим из стран ближнего зарубежья и юга России: «хачам», «азерам», «дагам», «чехам»…
Скины просто вымещают на них недовольство своим положением? Ой ли! Рокотов–младший листал материалы суда над парочкой милиционеров, жестоко избивших какого-то южанина. Один мент этак прямо и заявил на суде: «Чурки обнаглели, заполонили всю Москву, мы, честные менты, работаем, а нас же еще и сажают!»
Получается, что не в скинах дело. Тянется все гораздо дальше. И выше.
Почему они такие? Как мы вообще дошли до жизни такой? Почему вместо того, чтобы подраться на стадионе, парни делают себе татуировки в виде свастики и бродят по улицам в поисках… В поисках чего? Если это не понять, тогда не разобраться, зачем хороший мальчик Вадим Арсеньев влился в ряды идиотов? А не разобравшись с этим, не поймешь, что привело его на этот чертов рынок и почему так нелепо оборвалась его жизнь. И дело здесь не только в деньгах.
Константин Рокотов инстинктивно чувствовал, что приближается к разгадке тайны, которая гораздо больше, важнее и пострашнее, чем мелкие уличные разборки прыщавых подмосковных подростков и усатых арбузников из Азербайджана…
Самое тяжелое — визит в дом погибшего — Константин Рокотов отложил на конец дня.
Оленька избавила детектива от необходимости представляться Евдокии Семеновне и объяснять цель визита.
Ольга предупредила меня, что вы зайдете. — Евдокия Семеновна встретила гостя, по старомосковской привычке спрятав руки под фартуком. — Девять дней завтра будет, кое-кто из родни соберется у меня. А мы с вами Вадика помянем сегодня, не дожидаясь.
Константин не стал отказывать женщине, потерявшей все, ради чего стоило жить.
Пригласив гостя на кухню, Евдокия Семеновна осторожно открыла разболтанную дверцу старенького холодильника, еще советских времен, и достала немудреную снедь. На столе появились грибки домашние, квашеная капуста, соленые огурцы и вареная колбаса. Водку Евдокия Семеновна достала из стенного шкафчика. Как и положено в ладной семье, водка была в графинчике с затейливым узором «под хрусталь» и высокой пробкой. Все недорого, по средствам, но достойно. Налили и, не чокаясь, выпили.