Ловушка для эмира
Шрифт:
– К чему эти вопросы, паша? Я ее туда внес, как же иначе она могла там появиться? Нет. – Ибрагим остановил пытающегося возразить Первого Визиря коротким жестом. – Эта девушка вызывает подозрения, не спорю. Моя мачеха способна заслать ко мне убийцу под видом невесты. И в таком случае я считаю, что необходимо держать возможную опасность под присмотром.
Мурад паша, поджав губы, смотрел перед собой.
– Повелитель, стоит ли приманивать диких зверей в тщетной надежде на то, что они лягут под стрелы? Дикая Пче… Зейлиха ханым едва не отобрала ваш трон, ввергнув страну в такую смуту, какой не видели много лет. Множество людей,
– Однако ты сам не веришь в это, – продолжил за него Ибрагим. – И в то, что она хочет примирения, как было написано в сопроводительном письме. – Эмир оперся руками на стол, возле которого стоял, и внимательно посмотрел в теперь уже непроницаемые глаза Мурада паши. – Дикая Пчела. Мою мачеху следовало казнить вместе с ее главным сообщником, Бехрамом пашой, как и эмирана Касыма. Но я этого не сделал. Я не смог пролить кровь моего брата. И Зейлиха жива только лишь потому, что она его мать. Она вне закона, вычеркнута из семьи и династии. Если эта Лейла ханым, – перед мысленным взором вновь пронеслись усыпанное веснушками личико с печальными глазами цвета спелого ореха, мягкие медового цвета волосы под скромным светлым покрывалом и тонкие запястья, выглядывающие из рукавов, – действительно орудие моей мачехи, то я лично отрублю ей голову. А если нет – она имеет такое же право попасть в список десяти выбранных претенденток, как и несчастная Фирузе ханым.
Мурад паша невозмутимо выслушал речь Ибрагима, и только в конце по его губам скользнула еле заметная улыбка.
– Я вас понял, повелитель. Что ж, Лейла ханым поедет вместе со всеми к Небесному Колодцу, чтобы ожидать выбора Мелек эмирын и одобрения эмира Ибрагима хазретлери эфенди. А ваш покорный слуга присмотрит за ней. Усиленная охрана будет обеспечена, вокруг оазиса мы выставим оцепление янычар.
– Мурад паша, – тяжело вздохнул Ибрагим, садясь за стол. – Тебе не кажется, что оцепление это уже лишнее?
Первый Визирь молчал, и это не понравилось молодому эмиру. Он уже привык, что совет дивана, большей частью обновленный после смерти отца и последовавших за ней кровавых событий, считает своим долгом относиться к неопытному эмиру с некоторой долей снисходительности, а то и поучать его. Последнее время это происходило все реже. Ибрагим уже не был тем неуверенным молодым человеком, который занял престол в стране, охваченной смутой.
– Мурад паша, что ты скрываешь от меня? – прямо спросил Ибрагим.
– Халиль хан прислал весть из вилайета Ешилчим, – медленно, словно обдумывая каждое слово, начал говорить Первый Визирь. – Я не хотел тревожить вас, пока не закончится сватовство, повелитель, но если вы так настаиваете на Лейле ханым… – Он снова поджал губы, а на лице резко обозначились носогубные складки. – С тех пор, как вы назначили шахом Халиля хана, в Ешилчиме неспокойно. Местные беи недовольны им, они привыкли к потомственным наместникам, которые правили вилайетом долгое время. Некоторые беи сватались к Лейле ханым, единственной дочери покойного шаха, но безуспешно. Халиль хан полагает, что их недовольство подогревает Зейлиха ханым.
– У него есть доказательства? – резко спросил Ибрагим. Вот только бурлений на задворках страны ему не хватало. – Или он просто не в силах наладить отношения с беями?
– Только подозрения, повелитель. И если бы не ситуация с Лейлой ханым, я бы не обратил на донесение внимания. Халиль хан тяжелый человек. – И Первый Визирь пожал плечами.
Ибрагим продолжал внимательно смотреть на своего самого надежного советника, человека, стоявшего рядом, когда он выводил страну из смуты, и ни разу не давшего повода усомниться в своих навыках и способностях.
– Хорошо, – наконец, кивнул эмир. – Оцепляйте хоть оазис, хоть всю Поющую пустыню. А после церемонии и заключения помолвки вызови Халиля хана. Посмотрим, что он скажет.
Мурад паша медленно поклонился.
III
.
Разговор встревожил Ибрагима больше, чем ему вначале показалось. К вечеру того же дня, отужинав с Фирузе ханым, и сообщив, что завтракать он будет с Хильдегардой Йенс, эмир отправился в самую высокую башню дворца. Там, в роскошных покоях, уже несколько лет жил эмиран Касым, сын мятежной эмиры Зейлихи и брат Ибрагима. С внешним миром его связывали лишь слуги, изредка заходящие гости и огромные окна. Кое–кто во дворце шептался, что казнь была бы милосерднее такого заточения, но Ибрагим не мог заставить себя убить брата. Он не виноват, что в матери ему досталась такая женщина, как Дикая Пчела.
Касым уже распахнул окно, за которым стремительно темнело небо, и возился возле своего телескопа, что-то протирая и подкручивая. Это поражающее размерами изобретение было пожаловано эмиру Суриды магами из Третьей Башни, а они, по слухам, получили его в наследство из теперь уже разрушенной и разграбленной Пятой. Вторая Башня выразила желание купить телескоп, однако к этому времени им уже заинтересовался эмиран Касым. Ибрагим решил дело в пользу брата, которому и так жилось не сладко.
– Повелитель? Рад видеть вас.
– Оставь, Касым, – поморщился Ибрагим. – Покажи лучше, что сегодня нового на небе.
Поведение брата служило первой причиной, почему эмир стал редко посещать его покои. Эмиран говорил только «повелитель» и не позволял себе ни единого намека на родственные отношения. Казалось, после вынужденного отстранения от мира, он сам закрылся от того, что там осталось.
Ибрагим с грустью слушал, как брат обстоятельно и бесстрастно, словно паша на докладе в диване, рассказывает о возможностях телескопа, о том, что он вычитал в последних книгах, доставленных из библиотеки той же Третьей Башни, о невидимых человеческому глазу диковинных созвездиях. Молодой двадцатидвухлетний человек, который должен радоваться и наслаждаться беспечной жизнью, а не книгами, а ночи проводить с девушками, а не со звездами, превратился в ученого сухаря. Эмир осторожно вздохнул и как можно теплее улыбнулся брату.
– Я пришел кое–что сообщить тебе, Касым. – Настороженный взгляд темно–серых глаз. – Ты слышал, что я собираюсь жениться, и во дворце проходит смотр невест. Скоро я выезжаю к Небесному Колодцу. – Взгляд из настороженного превратился в откровенно испуганный, и Ибрагим почувствовал, как в горле стал горький комок. – И я хочу, чтобы ты поехал со мной.
Глаза Касыма широко распахнулись, а рот приоткрылся. Сейчас он походил на того, кем на самом деле являлся – вчерашнего мальчишку.
– Правда? – тихо, не верящим тоном, спросил он. – Я поеду с тобой в Поющую пустыню?