Ловушка для гения. Очерки о Д. И.Менделееве
Шрифт:
Принимая во внимание исторические реалии, указанные в цитированном фрагменте, обратимся к происхождению фамилии Менделеев.
Иван Павлович был сыном священника Павла Максимовича Соколова. Точнее, Иван Павлович происходил из семьи потомственного священника, прямые предки которого известны с 1665 года и «все были священнослужителями (или их супругами) в церквях на севере современной Тверской области, в окрестностях города Удомля» [Судницын, 2004, с.18], возле реки Тихомандрицы. Различие в фамилиях отца и сына связано как раз с тем отмеченным выше обстоятельством, что фамилии в духовном сословии, строго говоря, не были родовым наименованием. В автобиографических заметках Дмитрий Иванович написал про отца: «Папенька, Иван Павлович Менделеев, урожденный Соколов» [Архив Д. И. Менделеева, 1951, с. 14]. Четырем сыновьям священника Соколова в семинарии были даны, по обычаю того времени, разные фамилии. Ивану Павловичу досталась фамилия соседних помещиков. Так что, если б не семинарская традиция, мы бы сейчас имели Периодическую систему Д. И. Соколова. Сам Дмитрий Иванович, со слов брата Павла, излагал несколько иную, но скорее уточняющую, а не
Что же касается «настоящих» Менделеевых, то они тоже сыграли свою роль в истории России [Экштут, 2018]. Как-то у одного из представителей этого рода, бывшего члена Государственного совета Российской империи, тайного советника и губернского предводителя дворянства Павла Павловича Менделеева (1863–1951) спросили, не родственник ли ему химик Д. И. Менделеев, на что Павел Павлович сухо ответил: «Дед химика был крепостным у его (Павла Павловича. – И. Д.) собственного прадеда» [Менделеев П., 2017, с. 14]. Разумеется, это ложь. Дед Дмитрия Ивановича не был крепостным. Род Менделеевых («настоящих») «татарского происхождения и записан в так называемую Бархатную книгу – родословную книгу знатных русских боярских и дворянских фамилий, составленную в 1687 году. Род сумел сохранить свое „дворянское гнездо“, потому что Менделеевы, предпочитая служить государству Российскому шпагой, из поколения в поколение рано выходили в отставку „по домашним обстоятельствам“ и в невысоких чинах оседали на земле. Высоко не поднимались, низко не падали. Не сделав карьеры, они сберегали родовое имение, а не проматывали его на государевой службе» [Экштут, 2018, с. 108].
К сказанному в очерке С. А. Экштута можно добавить любопытное свидетельство Ольги Дмитриевны, дочери Менделеева:
Однажды приехала к нему (Дмитрию Ивановичу. – И. Д.) молодая красивая дама с испанским типом лица и просила доложить, что г-жа Менделеева просит Дм. Ив. принять ее. Потом отец рассказал нам, что это была жена помещика Тверской губернии, от предков которого и началась наша фамилия. А было это в 1880 году.
Дама эта приезжала сказать Дм. Ив., что она назвала своих двух сыновей его племянниками, так как все вакансии в кадетский корпус были заполнены, но для племянников Дм. Ив. Менделеева было сделано исключение, и оба мальчика были приняты кадетами. По ее словам, иного выхода у нее не было. Дм. Ив. искренно смеялся и был с нею очень мил и любезен [Трирогова-Менделеева, 1947, с. 34].
Некоторые авторы подчеркивают особую роль отца в воспитании юного Менделеева:
Отец как педагог знал, что чтение – это основной способ интеллектуального развития ребенка. Поэтому он делал упор не только на выявление и последующее развитие читательского интереса у сына, но и на формирование у него с помощью книг и чтения черт, определяющих индивидуальность: самостоятельность мышления, умение сопоставлять, анализировать факты, пополнять свои знания, учил думать, отстаивать свои взгляды, доказательно вести спор [Баринов, Баринова, 2013, с. 24–25] [6] .
6
Все громогласные утверждения авторов, скажем, о роли семейной библиотеки в развитии юного Менделеева ни на чем не основаны, ни на каких исторических документах или свидетельствах, мы даже приблизительно не знаем, сколько в этой библиотеке было книг и что это были за издания. Я уже не говорю о весьма занятных констатациях авторов, например такой: «Творческое, созидательное начало стало ведущей чертой личности Д. И. Менделеева, повлияло на его судьбу, определило всю его жизнь и деятельность, проявилось и в его личной жизни: он был дважды женат и у него родилось шесть детей». Да, развод с женой и второй брак – это сильный ход, без творческого, созидательного начала тут никак. А если вспомнить, что у Дмитрия Ивановича была незаконная дочь в Германии, то тут уж нужно созидательное начало воистину ураганной силы. Впрочем, начальнику отдела организационного обеспечения заседаний Законодательного Собрания Омской области и методисту бюджетного учреждения культуры Омской области «Областной дом ветеранов» виднее. Не стану спорить.
Все это не более чем незатейливые назидательные педагогические фантазии. О влиянии Ивана Дмитриевича на своего младшего сына, как, впрочем, и на остальных детей, известно крайне мало, во всяком случае для подобных характеристик. Даже точной биографии отца ни Менделеев, ни его брат Павел не знали, о чем свидетельствуют следующие фрагменты из родословной, составленной в 1880 году Павлом Ивановичем, и из автобиографических заметок Дмитрия Ивановича 1906 года:
– «отец Иван Павлович учился в Главном педагогическом институте и поехал учителем словесности в Тобольск, должно быть около 1808 г., где женился на Марье Дмитриевне Корнильевой. Скоро сделали директором Тамбовской, потом Саратовской гимназии (или обратно?)» [Архив Д. И. Менделеева, 1951, с. 11];
– «мне кажется, по памяти, – пояснял Д. И. Менделеев приводившиеся им даты рождения отца (18 февраля 1783 года) и матери (16 января 1793 года), – что оба были старше, т. е. родились ранее» [там же, c. 15].
И дело не только в этом. Важный аспект различий между отцом и его младшим сыном отметил Е. В. Бабаев:
Ненависть к латыни в жизни Менделеева приобрела настолько гипертрофированные черты, что заставляет задуматься. Это не миф, он действительно разбивал камнями и жег учебник по латыни на Панином бугре, с нежностью цитировал свою няню, для которой «латынец» было ругательным словом, настаивал, что для России «Невтоны важнее, чем Платоны», требовал убрать мертвые языки и все «классическое» из учебных программ. Между тем стоит вспомнить, что устремления его отца были прямо противоположными: Иван Павлович всю жизнь усиливал классическую компоненту в образовании, о чем говорят его нововведения (курсы логики и риторики в Тамбове и Тобольске) и даже тайная страсть – так и не увидевший свет перевод «Латинских древностей». Возможно, что отрицание всего «классического» было скрыто в подсознании ребенка и вылилось в формулу протеста против идеалов безвольного отца в пользу деятельной матери, призывавшей избегать «латинского самообольщения» [Бабаев, 2009а, с.50].
На мой взгляд, очень точно сказано.
В год рождения Дмитрия Ивановича его отец стал слепнуть вследствие катаракты и потому вынужден был оставить должность в гимназии (к тому же в этом году он достиг предельного срока службы – 25 лет). Правда, в конце 1836 года он отправился в сопровождении дочери Екатерины («благоразумной Катеньки») и слуги Петра Григорьевича в Москву (где они пробыли с 16 января по 9 августа) к известному глазному хирургу Петру Федоровичу (Петру Готлибу) Броссе (1793–1857) [7] , главврачу и директору Московской глазной больницы. Операция прошла удачно, зрение значительно улучшилось, однако вернуться на службу даже в качестве простого учителя Иван Павлович уже не смог. В итоге он устроился корректором в тобольской типографии. Его пенсии (1000 руб. ассигнациями, т. е. 275 руб. серебром) никак не хватало, чтобы обеспечить себя, жену и детей. Семья вынуждена была сократить свое хозяйство, чтобы кое-как сводить концы с концами. Все заботы о доме легли на плечи матери Менделеева Марии Дмитриевны (урожд. Корнильевой; 1793? – 1850).
7
В «Летописи жизни и деятельности Д. И. Менделеева» [Летопись… 1984, с.21] ошибочно: Брассе.
Ил. 2. Мария Дмитриевна Менделеева (урожд. Корнильева). Неизвестный художник. Сер. XIX в. Музей-архив Д. И. Менделеева СПбГУ
Она была родом из известной сибирской купеческой семьи, первые сведения о которой восходят к началу XVIII века [8] . Из семейной переписки 1839 года известно, что Василий Яковлевич Корнильев и его сын Дмитрий «первые начали возводить фабрики в Тобольске, бумажную и хрустальную. Типография заведена ими в 1787 году в одно время с Франклином в Америке. Газета (ежемесячный журнал. – И. Д.) „Иртыш“ начала издаваться с 1789 года, печатались и другие книги» [Капустина-Губкина, 1908, с.135].
8
Я не останавливаюсь здесь на истории рода Корнильевых, отсылая читателя к биографиям Д. И. Менделеева: [Младенцев, Тищенко, 1938; Беленький, 2010] и особенно [Мамеев, 2004].
К этому надо добавить, что разрешение на создание первой в Сибири бумажной мануфактуры было дано в июле 1744 года. Фабрика начала работать в 1751 году. Она располагалась в пятнадцати верстах от Тобольска, на речке Суклёме (Суклёмке). Ее основателями стали тобольские купцы Евсевий, Антон и Иван Варфоломеевичи Медведевы. В 1778 году они продали половину мануфактуры тобольскому купцу второй гильдии Василию Яковлевичу Корнильеву, который позднее, в 1793 году, выкупил и вторую половину предприятия [9] . Фабрика поставляла бумагу в присутственные места 202 сибирских волостей [10] .
9
Правда, уже в изданиях 1791 года («Иртыш, превращающийся в Ипокрену») встречается бумага с филигранью: «ТФ/ВК» (Тобольская фабрика Василия Корнильева) и датой: «1790».
10
Спустя несколько лет после смерти В. Я. Корнильева (1795) его сыновья, Дмитрий и Яков, продали в апреле 1802 года фабрику тобольскому купцу второй гильдии Алексею Григорьевичу Дьяконову.
Кроме того, В. Я. Корнильев основал первую в Сибири частную типографию [11] , но не в 1787 году, как сказано в семейной переписке, а двумя годами позднее (соответствующее прошение было им подано 5 апреля 1789 года). Сравнение же с Б. Франклином вообще не выдерживает критики. Последний основал свою типографию в Филадельфии в 1727 году, она успешно работала многие десятилетия, и власти ее не закрывали. Судьбы же российских частных типографий, в том числе и корнильевской, были, как будет видно из дальнейшего, несколько иными.
11
Разрешение на создание частных типографий было дано Екатериной II именным указом от 15 января 1783 года [ПСЗ-I, т.21, № 15634].