Ловушка для холостяка

Суворов Олег Валентинович

— И в чем же проявилась эта странность?

— Даже не знаю, но как-то все это…

— Помяни мое слово, юноша, — наставительно заметил полковник, заводя мотор, — но не пройдет и недели, как эта история будет иметь продолжение. И мы еще обязательно встретимся с этой бойкой и, надо признать, чертовски очаровательной барышней…

6

Полковник ошибся. Прошла не неделя, а всего один день, и в его кабинете снова возникла мадам Лозинская.

На этот раз она не кокетничала, не дарила своих романов и не обещала Гунину сделать из него литературный персонаж. Да и выглядела она весьма неважно, словно не спала ночь.

Самое любопытное, и это отметил про себя Александр, тоже находившийся в кабинете, состояло в том, что на этот раз и полковник выглядел совсем иначе. Не хмурым, сухим и деловитым, а веселым, любезным, предупредительным.

— Здравствуйте, Лидия Михайловна, ласково приветствовал он угрюмую гостью. — Рад вас видеть. Но что это, почему столь печальный вид? Ваша дочь снова вас огорчила?

Лозинская села на предложенный стул и молча нехотя кивнула.

— Опять пропала? — ахнул Александр.

— Наоборот!

— То есть, как это — наоборот?

— Умоляю, — дама обращалась к обоим сыщикам одновременно, — избавьте меня от этой мерзавки! Я заплачу любые деньги…

После такого заявления физиономии сыщиков выразили совершенно разные чувства. Полковник Гунин едва сдерживал ехидство, стараясь при этом придерживаться рамок приличия и не выдавать своих чувств, Александр же был потрясен и огорчен одновременно. Такая юная и такая коварная!

— Что случилось? — первым заговорил он. — Почему вы так говорите о своей дочери?

— Она мне не дочь!

Александр вскинул глаза на шефа, а тот молча кивнул: «Не мешай, пусть сама все расскажет».

— Николай Александрович! — с трагическим надрывом воскликнула писательница. — Я вас обманула!

— Ничего страшного, — успокоил ее сыщик. — С кем не бывает…

— У меня нет дочери и никогда не было! Я вообще девственница!

Теперь уже Александр окончательно растерялся и на протяжении всего остального разговора только ошарашенно крутил головой, мало что соображая. Зато торжествующий Гунин вел себя весело и непринужденно.

— Расскажите-ка нам обо всем по порядку, — предложил он Лозинской. — И начните с самого начала: зачем вы придумали всю эту историю?

— Затем, что я хотела сделать вас героем своего нового романа «Сыщик-философ», — страдальчески произнесла Лозинская, одной рукой прикладывая к своим глазам платок, а другой доставая из сумки сигареты. — Но не знала, как к вам подступиться.

— Хорошо, с этим понятно. Но почему же вы не признались еще вчера, когда мы привезли к вам эту девицу?

— Мне было стыдно!

— И это понятно. Ну и что же произошло дальше?

— А дальше

эта бесстыдница заявила, что квартира ей определенно нравится, а потому она намерена в ней поселиться. Николай Александрович! — На этот раз Лозинская зарыдала по-настоящему. — Умоляю, избавьте меня от этой аферистки! Она ведет себя просто ужасно. Знаете, что она мне вчера сказала? «Теперь все знают, что ты моя мать, так что не вздумай позориться, отказываясь от своих слов». Что мне делать? Неужели, — и тут она вскинула на Гунина полубезумный взгляд, — неужели мне придется идти в женскую консультацию за справкой о том, что я никогда не рожала и даже не была с мужчиной?

— Ну, до этого дело не дойдет, — успокоил ее полковник. — Но как же вы писали свои эротические романы, если у вас не было собственного опыта?

— Я художник! — мгновенно выпрямившись, гордо заявила Лозинская. — А в литературе существует такая вещь, как творческая фантазия. Для того чтобы описать, как героиня испытывает оргазм, писательнице совсем не обязательно испытывать его самой.

— Разумеется, — согласился Гунин и с самым невозмутимым видом добавил: — Достаточно испытать фантазм.

— Что? — удивленно переспросила Лозинская.

— Да нет, это я так… неологизмы сочиняю. Так на чем мы остановились?

— Избавьте меня от этой ужасной девицы! — удивляясь, как можно забыть самое главное, повторила Лозинская.

— Хорошо, избавим. Где она сейчас?

— У меня дома. Смотрит телевизор, а меня — можете себе представить, какова нахалка! — послала за пивом!

— Хорошо, мы сейчас едем. Спускайтесь пока вниз и подождите меня у машины. Мы идем следом за вами.

Лозинская кивнула и, спрятав в сумку так и не зажженную сигарету, вышла за дверь.

— Ну откуда же я знал! — воскликнул Александр, не выдержав укоризненного взгляда шефа. — Она так похожа на ту девушку с фотографии… Да, может быть, это она и есть… Кроме того, она мне сама сказала, что ее зовут Настя, а ее мать — Лидия Михайловна Лозинская.

— Ой ли? — усомнился полковник. — А ну-ка вспомни, как ты ее вчера допрашивал?

Александр напрягся, вспомнил и со стоном схватился за голову.

— Боже, какой же я идиот! Ведь это я ее спросил: «Вашу мать зовут Лозинская?» — а она только кивнула. Да и про дедушку-академика я тоже вчера говорил…

— Вот то-то и оно. Плохо же ты усвоил методы допроса, — наставительно заметил Гунин и вдруг насмешливо прищурился: — Или здесь что-то иное? Я понимаю, трудно допрашивать подозреваемую, если она смотрит на тебя такими невинными чудными глазками… Ладно, поедем повидаемся с нашей красавицей.

В дороге Лозинская снова принялась жаловаться на Настю, обзывая ее то «маленькой стервой», то «уличной шлюхой».