Ловушка для Лиса
Шрифт:
Каролина не хотела повторять ее судьбу. Ни в коем случае! Весь мир должен узнать о ее существовании, а то, над чем работал над Аоху Питер О’Рили, могло послужить этой цели. Как и дело, унаследованное от отца.
Освальд Хейден мечтал о сыне и часто говорил об этом с жестокой откровенностью эгоиста. Каролина знала, что «Мир орхидей» достался ей в наследство отнюдь не по желанию отца, а только потому, что у него просто не было других наследников.
Вот почему она хотела сделать эту фирму лучшей в мире. Больше в ее жизни не было ничего.
Взгляд
Со снимка на нее смотрел Фил Джарвис. Фил… Растрепанные волосы, широкая улыбка. Фил, которому всегда будет восемнадцать лет, и ни днем больше.
Он был первой любовью Каролины, но как-то вечером, уехав от нее на новеньком мотоцикле, попал в аварию. Смерть была почти мгновенной. Девушка узнала об этом только наутро, когда пошла в школу и услышала, как все толкуют о несчастном случае.
Каролина так никогда и не оправилась от этого удара и в глубине души ясно сознавала это, но надо было как-то жить дальше. Девушка уехала с острова, но, вместо того чтобы поступить в местный университет, отправилась попытать счастья в Соединенных Штатах. Попытка оказалась удачной.
Освальд Хейден давно подал прошение об американском гражданстве, и дочь, достигнув восемнадцати лет, последовала его примеру. Она трудилась не покладая рук, а года два спустя отважилась даже на легкий флирт с парнями, который, впрочем, неизменно заканчивался ничем.
После окончания учебы Каролина вернулась на остров и занялась процессом выращивания орхидей с самых основ. Ее ждали новые встречи, новые деловые связи и… ничего личного.
Потом великого доктора Хейдена сразил сердечный приступ, и его дочь неожиданно оказалась владелицей «Мира орхидей».
Работа поглощала у нее все больше времени, и его практически не оставалось на личную жизнь. И вот ей исполнилось двадцать восемь. Целых десять лет прошло с того вечера, когда Фил Джарвис поцеловал ее на прощание, как оказалось — навсегда. С тех пор в жизни Каролины не было никого.
Девушка вздохнула, грустно улыбнулась вечно восемнадцатилетнему мальчику, которого когда-то любила со всем пылом юности, и встала.
Снаружи все более грозно грохотал и перекатывался гром, а ослепительные молнии одна за другой рассекали ночное небо.
Каролина давно привыкла к тропическим грозам. Так уж повелось на Лаоми: остров то плавился в удушливой жаре, то дрожал под ледяным ветром с гор, то утопал по колено в проливном дожде. Здесь даже бытовала поговорка: «Если погода тебе не по нраву, подожди пять минут, и она переменится».
Собрав сумку, девушка выключила повсюду свет, тщательно заперла двери и направилась к небольшому «фольксвагену», который был припаркован у входа.
Не обращая внимания на дождь, хлеставший как из ведра, Каролина уселась на сиденье и устало вздохнула. Голода она не чувствовала, но все же по дороге решила заехать куда-нибудь перекусить.
Административное здание и оранжереи «Мира орхидей» были расположены к востоку от центра города. Жилых домов в округе было немного, в основном поля и сады, а цветам требовалась именно такая обстановка. Некоторые
До города добрых полчаса езды, а там перед ней откроется богатый выбор. Можно заглянуть в любой ресторанчик или кафе, где подают традиционные национальные блюда, а можно просто купить гамбургер в придорожной закусочной.
Включив зажигание, Каролина медленно двинулась к массивным воротам из литого чугуна. Ночной сторож, услышав знакомый гул мотора, распахнул ворота, и она приветливо помахала ему рукой.
— Доброй ночи, Камои. Приглядывай тут за порядком!
— Непременно, мисс Хейден. А вы будьте осторожны! — откликнулся сторож. — Уж больно здорово льет нынче ночью! — Улыбаясь и качая головой, он проводил взглядом задние огни «фольксвагена» и проворно закрыл ворота.
Всю ночь Камои и трое его коллег будут регулярно обходить территорию фирмы. В оранжереях «Мира орхидей» нежатся цветы общей стоимостью в миллионы долларов. Неудивительно, что Каролина наняла первоклассного специалиста, который установил здесь самые современные охранные устройства, и таким образом добилась того, что убыток от воровства был сведен к нулю.
Направляясь на запад, к ярким огням города и своему просторному бунгало, которое находилось далеко от центра, в уединенной местности, Каролина предусмотрительно не повышала скорость.
Лаоми был вулканическим островом, так что, как бы безобидно ни выглядела окрестность, всегда оказывалось, что машина идет либо в гору, либо под уклон. Здешние дороги были широки и надежны, но ездить по ним слишком быстро не стоило даже в безветренные ночи, а уж особенно в дождь.
В ту самую минуту этот урок постигал и Гилберт Льюис.
Не в силах усидеть в отеле, он съел сытный, но ничем не примечательный ужин в местном ресторане и решил прокатиться на машине. Это была первая покупка, которую сделал Гилберт на Лаоми, ухитрившись разыскать автомобильный салон, который к шести часам вечера еще не был закрыт. Он выбрал для себя трехлетний «мерседес» темно-зеленого цвета.
Гилберт прокатился по городу, привыкая к местным дорожным знакам, а заодно и к новой машине, и вскоре уже ехал по шоссе, которое становилось все уже и безлюдней. В считанные минуты он оказался один на дороге, петляющей среди пышной зелени.
Это было ему по душе. Таинственная зеленая стена, выхваченная из темноты лучом фары, и проливной дождь создавали какое-то особое настроение.
Вдруг машина вильнула на особенно крутом вираже. Гилберт резко нажал на тормоза и ощутил, как задние колеса «мерседеса» сползают с дороги. Крепко стиснув руль, он хладнокровно вывернул его и в конце концов благополучно одолел поворот. Встречного транспорта не было, но все же он сбросил скорость и неожиданно заморгал, на миг ослепнув, — так ярко и внезапно полыхнула в небе молния. Гилберт в жизни еще не видел ничего подобного этому ветвистому языку ослепительного голубого пламени.