Ловушка для Серого
Шрифт:
– Ты ждать меня будешь? – его хриплый голос вызвал в ней дрожь.
– Всегда, – шепнула она. Её пальцы пробежались по желобку его позвоночника, забрались под трусы-боксеры, оттянули их вверх и отпустили, резинка шлёпнула его по спине.
– Шалишь? – выдохнул Лёшка ей в ухо и поцеловал. Впервые по-настоящему. Припал ко рту, раздвинул языком упрямо сжатые губы, вобрал в себя её замерший вскрик.
Лара замерла от этих новых ощущений, прислушиваясь к себе. Было немного смешно и чуточку страшно, будто всё, что происходило сейчас на скрипучем диванчике, было своего рода инициацией, посвящением, что вот-вот сейчас ей должна и непременно
– Лёша, нет! – громким шёпотом вскрикнула она, почувствовав его дыхание прямо там, внизу, меж широко раздвинутых коленей. Он схватил её руки и плотно прижал к бёдрам, Лара испуганно замолчала и тут же тихо вскрикнула, когда его язык проник туда, где уже и так было влажно. Её сотрясло неведомой ранее дрожью. Его язык двигался внутри, задевая какие-то чувствительные точки, которые, видимо, были в этом потаённом месте и о которых она раньше и понятия не имела. Она крутила головой, билась ей о подушку, сжимала зубы с риском раскрошить их.
– Кричи, – приказал-попросил Лёшка и снова ринулся в атаку на беззащитную плоть.
Робкий стон вырвался из её плотно сомкнутых губ, спина выгнулась дугой, горячая волна прокатилась от промежности до горла и хлынула обратно. Ноги до самых пальцев, стали невесомыми и тонко звенели. Кожа горела, растворяясь, словно все сосуды и капилляры разом выступили наружу, и теперь каждое прикосновение причиняло неимоверную сладкую боль.
– Ох, – всхлипнула она.
Лёшка приподнялся, и его пальцы нырнули туда, где только что был язык, проникая так глубоко, как только возможно. Новая волна прошла по её телу, заставив корчиться в муках. Пальцы скользили внутри неё все быстрее и быстрее, она тяжело дышала, раздирая руками старенький плед.
– Прости, – вдруг сказал Лёшка, торопливо высвободил из трусов вздыбленную плоть и вошёл в неё одним точным движением.
Лара негромко охнула, ощутив боль, но Лёшка двигался в ней так уверенно, словно был с ней единым целым, и она подчинилась его ритму. Потолок над ней качался, взрываясь россыпью звёзд, она вылетела из тела и помчалась им навстречу.
– Детка! – Лёшка внезапно дёрнулся, словно пытаясь вырваться из ловушки.
Лара впилась ногтями в тугие мышцы его спины, издала сдавленный стон, Лёшка коротко рыкнул и вдруг замер, сотрясаясь мелкой дрожью длинного накаченного тела, и только тогда она медленно выпустила его на свободу.
– Твою дивизию… – пробормотал он и перекатился набок рядом с ней.
Лара повернула голову. Лёшка шумно дышал, восстанавливая дыхание. Его рука скользнула по её мокрому от пота телу вниз, к лобку, Лара инстинктивно сжала ноги.
– Я ведь первый у тебя? – Она промолчала. – И последний, – шепнул он. – Ты моя, а я твой. Поняла?
Лара не ответила, только всхлипнула и уткнулась носом ему в шею.
– Ты плачешь? Тебе больно? – Лёшка прижал её к себе.
– Мне хорошо, – ответила она. – Так хорошо, как, наверное, никогда уже не будет.
– Глупышка, – хмыкнул он. – Будет. И не раз. Обещаю. Главное, дождись меня, детка.
Лара подскочила на кровати, вытерла ладонью мокрый лоб. Лёшка не простит, не поверит. Он ведь так мало её знает. Хоть дачи их родителей стояли рядом, Лёшка уехал поступать в мореходку, когда Лара ещё в школу ходила, и соседского мальчишку почти не помнила. Тем летом он приехал в отпуск. Утром Лара вышла на крыльцо с книжкой в руках и увидела на соседском дворе незнакомого парня в одних трусах. Тот махом вылил на себя ведро холодной воды, заорал, встряхнул широкими плечами, потряс мокрой головой. Солнце играло на его спине солнечными пятнами, перебегая с одного выпуклого бицепса на другой, и Лара невольно сделала шаг вперёд. Парень обернулся, заметил её любопытный взгляд и подмигнул. Мокрые трусы сползли с его плоского живота, открыв убегающую вниз дорожку тёмных волос, и Лара отвела глаза. В горле, груди стало так жарко, словно сгоряча хлебнула кипятку.
– Привет, соседка, – сказал парень, подходя к редкому частоколу, разделявшему дворы. – А ты, я смотрю, выросла. Не узнала, что ли?
– Д-доброе утро, – запнулась Лара.
– То-то и оно, что доброе, – усмехнулся Лёшка и ещё раз подмигнул.
***
Дверь открылась, появился тот самый остроносый в очках, посмотрел на неё и чему-то кивнул, растянув узкие губы в улыбке.
– Итак, начнём.
Он выложил перед ней толстую пластиковую папку.
– Это ваш муж, Сергей Волков, – перед ней легла фотография. В тёмном пиджаке и галстуке Волков совсем не походил на утреннего визитёра. Лара даже подумала, что ошиблась, но потом узнала эти глаза, тёмно-голубые, почти синие. Они холодно и презрительно смотрели из-под широких бровей. – Вы вместе семь лет. Это ваш сын, – под нос ей сунули ещё одно фото: мальчик в джинсовом костюмчике, на трёхколесном велосипеде. Рыжие кудряшки падали ему на лоб.
– Сколько ему? – хрипло спросила Лара и прокашлялась, очищая горло.
Остроносый встал, налил в стакан воды и протянул ей. Она жадно выпила.
– Пять. Вам, то есть Марине Волковой, двадцать пять. Вы…
– Она что в восемнадцать лет вышла замуж? – перебила она.
– У вас хорошо с математикой. Да, так и есть.
– Что с ней случилось? Почему…
– Марина Волкова ушла из дома две недели назад и с тех пор не выходит на связь. Возможно, они поссорились. В полицию, во всяком случае, Волков не обращался.
– Почему вы думаете, что он не узнает… Что он примет меня за свою жену? Они так долго вместе. Даже если я и похожа, но голос, привычки… Их не подделаешь. Отпустите меня, – жалобно попросила она. – Из этого все равно ничего не выйдет. Он сдаст меня в полицию.
– Не думаю. Скандал не в его интересах.
– А он… кто?
– Вот, – остроносый протянул ей отпечатанную пачку листов. – Прочитать и выучить. Если кратко, то ваш муж человек состоятельный. И весьма. Владелец заводов, газет, пароходов…
– Вы хотите, чтобы я его обокрала? – отшатнулась она от внезапной догадки.
Остроносый скривился и презрительно усмехнулся.
– Не придумывайте ерунды. Для этого я бы нанял профессионалов. Нет. Делайте, что вам велено и не задавайте лишних вопросов. Вот это, – ещё одна фотография легла перед ней. – Волков Дмитрий Иванович. – Голос его дрогнул. – Отец Сергея. Ваш свёкор.
Лара подняла глаза на остроносого. Рот его кривила странная усмешка. Мужчина на фото был грузен и могуч одновременно. Жёсткий взгляд с прищуром, крепко сжатые губы, казалось, что он еле сдерживает страшные ругательства, рвущиеся наружу.