Ловушка
Шрифт:
Вьетнам его изменил. Он мог его сломать. Он многих ломал. Крюк Хоби видел, как парни вокруг него разваливаются на части. Не только юноши вроде него, но и профессионалы, прослужившие в армии не один год. Вьетнам придавливал людей, и некоторые не выдерживали, но не все.
Хоби выдержал и не сломался. Он смотрел по сторонам, менялся и приспосабливался. Слушал и учился. Убивать было легко. До сих пор он не видел мертвецов, кроме разве что животных, попавших под машину, – бурундуков и кроликов да иногда вонючих скунсов, случайно оказавшихся на заросших дорожках около его дома. В свой первый день во Вьетнаме он увидел восемь трупов американцев. Это был патруль, буквально разорванный на куски минометным огнем. Восемь человек, двадцать девять кусков, некоторые очень большие. Момент, определивший его дальнейшую жизнь. Его товарищи
Он начал с коммерческой деятельности. Всем что-то требовалось и чего-то не хватало. Все стонали и жаловались. Это было до абсурда легко. Прислушивайся к разговорам, и все. Один парень курит, но не пьет. Другой любит пиво, но не курит. Возьми у одного сигареты и обменяй на пиво, которое тебе даст другой. Получается типичная сделка. Маленький процент себе. Так просто и так очевидно, что Хоби не мог понять, почему они сами этого не делают. Он относился к своему предприятию не слишком серьезно, поскольку считал, что оно не может существовать долго, что они скоро сами сообразят, как нужно действовать, и им больше не понадобится посредник.
Но он ошибся. И это был первый урок, полученный им во Вьетнаме. Он может делать то, что не по силам другим. Он видит вещи, которых они не замечают. Он стал внимательнее прислушиваться. Чего еще они хотят? Очень многого. Девушки, еда, пенициллин, пластинки, служба в базовом лагере (кроме нарядов на уборку туалета). Сапоги, средство для отпугивания насекомых, хромированное оружие, высушенные уши трупов в качестве сувениров. Марихуана, аспирин, героин, чистые иглы, тепленькое местечко службы на последние сто дней похода. Он слушал, узнавал, искал и получал доход.
Потом Хоби совершил прорыв, концептуальный прыжок, которым страшно гордился. Он использовал эту же схему в своих дальнейших операциях. Она родилась в качестве ответа на несколько вставших перед ним проблем. Первая состояла в том, что добывать все необходимое было очень трудно и требовало невероятных усилий. Находить определенные вещи иногда оказывалось довольно сложно. Например, здоровых девушек, а девственниц и вовсе почти невозможно. Организация непрерывной доставки наркотиков была сопряжена с риском. Остальное было просто нудной работой. Необычное оружие, сувениры, даже приличные сапоги – все это требовало времени. Новые офицеры, прибывавшие по ротации, срывали дорогие его сердцу сделки в безопасных зонах, где не велось военных действий.
Второй проблемой стала конкуренция. Довольно скоро Хоби понял, что он не уникален, хотя таких, как он, мало. В игру вступили другие парни. Начал развиваться свободный рынок. Случалось так, что от сделок с ним отказывались. Клиенты уходили, заявив, что в другом месте цены лучше. Его это потрясло.
Меняться и приспосабливаться. Он хорошенько обдумал ситуацию, провел целый вечер в полном одиночестве, лежа на узкой койке в своем бараке. И придумал. Зачем охотиться за определенными вещами, которые трудно найти и будет становиться все труднее? Зачем выискивать какого-нибудь врача и спрашивать его, что он хочет получить за вываренный и очищенный череп вьетнамского солдата? Зачем потом добывать то, что он попросил, и нести ему в обмен на череп? Зачем тратить на это силы? Почему бы не заняться самой распространенной и доступной вещью во Вьетнаме?
Американские доллары! Он стал давать деньги в долг. Позже, в период выздоровления, когда у него было много времени на чтение, он только печально улыбался, вспоминая об этом. Его деятельность являлась классической демонстрацией законов прогресса. Примитивные общества начинают с обмена товарами, затем у них появляются деньги и настоящая экономика. Нет никаких сомнений в том, что американское присутствие во Вьетнаме начиналось как первобытное общество. Примитивное, лишенное удобств, дезорганизованное, ползающее по грязной земле этой ужасной страны. Время шло, и оно разрасталось, обустраивалось, становилось более зрелым. Оно взрослело, и Хоби стал его первым представителем, выросшим вместе с ним. Первым и на довольно долгое время единственным. Это стало источником его гордости за себя. Он оказался умнее, с более развитым воображением, лучше готов к переменам, умел приспособиться и благодаря всему этому получать прибыли.
Наличные деньги являлись ключом ко всему. Если ты хочешь получить новые сапоги,
Первым его злостным должником стал здоровенный парень, дикий, злобный и не совсем нормальный. Хоби улыбнулся и простил ему долг, а взамен предложил отплатить за такую щедрость – стать его помощником и взять на себя обязанность выбивать долги из несговорчивых клиентов. После этого у Хоби закончились все проблемы. Найти метод устрашения оказалось совсем не просто. Ломать руки или ноги? Но тогда пострадавшего должника отправят за линию фронта, где он окажется в полной безопасности в окружении белых халатов, которые с легкостью поверят любой сочиненной им героической истории о том, как он получил свое «ранение». Серьезное увечье станет причиной инвалидности, вследствие чего человека уволят из армии и отправят в Штаты. Какое уж тут устрашение? Никакого.
Хоби и его помощник придумали использовать «пики панджи», изобретение вьетнамцев – маленькие острые спицы из дерева, смазанные дерьмом буйвола, которое само по себе ядовито. Вьетнамцы прятали их в неглубоких ямках, а американцы наступали на них, получали заражение и лишались ноги. Помощник Хоби целился в мошонку должников, и те, как правило, приходили к выводу, что длительное лечение и даже возможность возвращения домой не стоят тех денег, что они ему задолжали.
К тому времени, когда Хоби обгорел и лишился руки, он стал очень богатым человеком. Его следующей задачей было доставить свое состояние домой в целости и сохранности, причем так, чтобы никто о нем не узнал. Провернуть такое смог бы не каждый, в особенности учитывая обстоятельства, в которых находился Хоби. И успешное решение этого вопроса явилось еще одним доказательством его исключительности. Да и вся дальнейшая история. Хоби прибыл в Нью-Йорк после длительного кружного путешествия, став инвалидом и уродом, и мгновенно почувствовал себя дома. Манхэттен представлялся ему джунглями, ничем не отличавшимися от джунглей Индокитая, и причин менять схему своего поведения он не видел. А также заводить другой бизнес. Только на сей раз он стартовал, имея серьезный начальный капитал.
Он занимался ростовщичеством много лет. Построил настоящую империю. У него был капитал и была репутация. Шрамы от ожогов и крюк играли огромную роль – для внешней стороны дела. У него появилась армия помощников. Он прикармливал бесконечные волны и поколения эмигрантов и бедняков. Сражался с итальянцами, чтобы остаться в своем бизнесе. Платил целым взводам копов и прокуроров, чтобы быть невидимым.
Затем Хоби совершил второй прорыв. Подобно первому, он стал результатом серьезных радикальных размышлений и ответом на возникшую проблему. Причем довольно дурацкую проблему. Хоби владел миллионами на улицах, но занимался грошовыми сделками. Тысячи разных предприятий, сотня баксов здесь, сто пятьдесят там, девять или десять процентов в неделю, пятьсот или тысяча процентов в год. Куча бумажной работы, бесконечные склоки, необходимость постоянно куда-то нестись. А потом Хоби сообразил, что малое может привести к большому. Эта мысль явилась ему как озарение. Пять процентов от корпорации, которая стоит миллион баксов, дадут ему в неделю больше, чем пятьсот процентов в год от какой-нибудь мелкой операции на улице. Хоби пришел в страшное возбуждение. Остановил все сделки и при помощи самых жестких методов заставил должников расплатиться. Он купил себе хорошие костюмы и снял помещение под офис. И на следующий день начал одалживать деньги корпорациям.