Ловушка
Шрифт:
— Вот здорово! Они рыскали по всему лесу и не нашли вас.
— Папа был с ними, — выпалил Тимми Морленд и покраснел. — Папа бегал вместе со всеми по лесу, и он звонил маме и сказал, что вы удрали. Добрались до шоссе и сели в попутную машину.
Джону представился Гордон Морленд — такой аккуратный, цивилизованный, проницательный — гоняющий по лесу вместе с этим сбродом. Энджел вскочила, прижав к груди Луизу:
— Они нашли миссис Гамильтон, — объявила она. — Выкопали ее из-под цемента. — И девочка принялась изо всех сил укачивать Луизу.
Другие дети смотрели на нее, пораженные тем, что она осмелилась выговорить то, что все они, несомненно, знали.
Энджел стала кружиться тихонько с Луизой на руках, а дети уставились на нее блестящими, круглыми от ужаса глазами.
— Они выкопали ее. Они выкопали ее. И она была страшная-страшная…
— И кровь… — вставил Бак неловко, не желая отстать. — Кровь везде. Все платье в крови. Кровь…
— Нет, — крикнула Энджел в приступе страха. — Нет, нет! Не говорите таких гадких, гадких вещей! Не надо…
Она упала на пол, прижав к себе Луизу, и игра на этом закончилась — это была игра, чтобы мурашки пошли по коже. Дети выглядели испуганными, и им было не по себе.
Джон, для которого, в отличие от детей, ужас был настоящим, спросил у Эмили:
— Ее действительно нашли?
— Да. Полиция приехала сразу вслед за ними, и они искали в погребе, а потом заглянули в коровник, обнаружили там новый пол и…
Она замолчала. Джои уже много часов знал, что Линда — мертва, знал почти наверняка, — и это должно было смягчить удар, но не смягчило. Она мертва. Она действительно умерла. Он попытался вспомнить ее живой, но ничего не получилось — кроме образа, созданного детьми, — страшные открытые глаза и кровь, все платье в крови…
Мальчики сгрудились вокруг него. Эмили глядела на него заботливыми материнскими глазами. И он очнулся, вспомнил о них и о том, что теперь необходимо сделать
— Они увезли ее, Эмили?
— Не знаю.
— Да, — вмешался Тимми. — Папа сказал, что они увезли ее. Они забрали ее в специальной машине.
— Но полиция осталась в доме?
— Ну, я не знаю. Я…
Джон почувствовал, как кто-то легонько дергает его за рукав. Оглянулся: Лерой.
— Мистер Гамильтон, можно я туда схожу? Можно я подойду к дому и погляжу, есть там полицейские или нет? — Он застенчиво опустил глаза. — А потом я вернусь, расскажу вам, и вы будете знать.
— Нет, я! — возбужденно перебил его Тимми. — Можно я пойду? Можно я пойду?
Для них это была просто игра — вроде тех, что он придумывал в лесу. «Представь, что ты зверь. И вдруг видишь — идет человек. Ты задрожишь и крикнешь: «Враг!». Ну что ж, пусть игра. Руководи ею, как ты привык руководить их играми. И он посмотрел прямо в лицо возбужденному страстному Тимми:
— Нет, Тимми, Лерой первый это придумал. Он и должен идти.
— Но я хочу. Я хочу что-то делать. Я хочу…
— Обязательно, Тимми. Но это идея Лероя.
— Значит, мне можно пойти? — ослепительно улыбнулся Лерой. — Я подкрадусь туда? Прямо сейчас?
— Конечно, Лерой. Но будь осторожен. Смотри, чтобы тебя не заметили.
Лерой двинулся к отверстию в стене. Но прежде чем он достиг его, Энджел крикнула:
— Что это вы делаете? Вы не имеете права делать что-нибудь, не спросив меня! Ведь я — вожак!
Лерой заколебался, глядя на Джона. Ну что ж, играй так, как они хотят. И Джон почтительно обратился к Энджел:
— Энджел, как ты считаешь, можно послать Лероя к дому?
Энджел посмотрела на него с детским злорадством. Затем кивнула:
— Порядок. Пусть Лерой отправится к дому.
Лерой выскользнул из пещеры. Тимми и Бак закричали:
— А мне что делать? А мне?
Прежде всего, он должен был внушить им, что главное в этой игре — хранить тайну.
— Который час? — спросил он.
— Половина пятого, — ответила Эмили.
— Когда вы должны ужинать?
— Мама говорит, что я должен приходить в полшестого, — ответил Тимми. — Чтобы умыться и все такое, и еще полежать перед ужином, потому что я нервный.
Эмили сказала:
— Мы с Энджел должны быть дома в шесть. Мама возвращается с почты, и к этому времени ужин должен быть готов.
Джон спросил:
— Вы все понимаете, как важно сохранить все это в тайне?
— Конечно, — отозвалась Эмили. — Мы все это понимаем.
— Это самое важное. И если лучше всего сохранить тайну, ничего не делая, — значит, вы не должны ничего делать.
Джон переводил глаза с одного серьезного, поблескивающего при свете свечи детского лица на другое. После сообщения Лероя один из них должен будет пойти в коровник, который теперь для них окутан страхом. Может ли он ожидать, чтобы ребенок отправился туда, да еще в темноте? Но разве они не показали, что для них все ужасы существуют как бы «понарошку»?
— Кто из вас может удрать из дома после ужина, не вызывая подозрений?
— Я могу, — заявил Бак. — Никто никогда не беспокоится, где я. Мама сидит за стойкой, а папа — как сегодня, занят своим делом, и все такое…
— Мы можем прийти, — сказала Эмили. — Мама возвращается на почту между семью и восемью и считается, что я должна уложить Энджел спать в восемь часов, а потом я просто сижу и жду маму. А после десяти мы с Энджел почти каждую ночь удираем сюда и спим тут, а мама ничего не знает.
— Наверно, все-таки я не смогу, — сказал Тимми. — Раз вы говорите, что нельзя вызывать подозрений. Когда мы дома и никуда не идем в гости, мы с папой после ужина всегда слушаем пластинки, а когда я ложусь, мама читает мне книжки. Так что пусть они заводят проигрыватель, пусть читают, а я буду все время помнить, что храню тайну…
Позади них раздался шорох. Все обернулись и увидели, что в пещеру влезает Лерой. Он подбежал к ним, сияя от гордости. Его грудь под полосатой тенниской вздымалась и опускалась: