Лоза Шерена
Шрифт:
Бранше вжался в тень, и только чудом вышедший человек его не заметил. Когда стихли внизу шаги, Бранше пробрался в свою комнату и не раздеваясь бросился на кровать.
Спать, не смотря на усталость, не хотелось. Оставшийся кусок ночи пролежал он, уставившись в балку потолка. Смотрел на таинственно шевелившиеся тени ветвей яблонь и думал.
Гаарс попал в ловушку. Бранше знал, что глава рода испытывает к Рэми слабость... Почему-то все испытывают к этому мальчишке слабость, даже он, оборотень и лариец, и тот попался - что
Племянник - глупый, наивный - не в счет. И теперь, припертый к стенке, Гаарс не хотел ни убивать Рэми, ни принуждать его к наемничеству, да только выбора не было. Ни у него, ни у Бранше.
Гаарс не убьет Рэми, жуку ясно. Заставит мальчика, ради его же блага, дать клятву, и потом - заставит Рэми убить Мираниса. А у мальчишки получится... у Рэми всегда получалось.
Бранше должен вмешаться. Вопрос - как?
Надо пробраться в замок. Благодаря Рэми и его драгоценной Аланне это легче легкого: когда Бранше отнес письмо девчонки во дворец, он неожиданно получил доверие, которого даже не ожидал. А вместе с доверием - маленький амулетик-пропуск в парк.
Стоило с амулетиком подойти к изгороди парка, как защищавшая замок магия пропускала внутрь. А там до дворца рукой подать... А что во дворце?
Бранше встал с кровати и подошел к окну, распахнул его настежь, пуская внутрь холодный зимний воздух. Думай, Бранше, думай! Если ты остановишь Гаарса, то глава рода умрет, а на его место придет другой. Бранше потеряет доступ к клану наемников.
О боги, нужно время. Через несколько дней в город приедет Элан. Жених Аланны и тайный друг, человек, что поверит оборотню, и позовет сюда Арама...
Арам напрямик использует власть, которую Бранше использовал лишь косвенно - именно по просьбе виссавийца цех покровительствует Бранше, по его просьбе ларийца встретили здесь как друга...
Но придется раскрыть пророчество... "Только в крайнем случае, - приказал повелитель, - только если не будет другого выхода... ты скажешь виссавийцам, что наследник жив".
Наследник жив, но он, Бранше, его не нашел. Даже следов не нашел, и что же он имеет? Крохотное пророчество, что судьба наследника связана с судьбой Мираниса?
Араму хватит чтобы вмешаться в судьбу Кассии, напомнить цеху наемников о старом долге и заставить их отказаться от заказа. Большего пока и не надо: Бранше получит время, а время сейчас дорого.
Итак, с цехом решили, а что делать с Гаарсом? Как его остановить? Обезвредить на несколько дней?
Боги, опять этот Рэми! Рэми или Миранис... или приказ повелителя Ларии!
Если главу рода выдать? Бранше вздрогнул. Нельзя. В Кассии, как и в Ларии, подобное решается быстро - казнью. На место Гаарса придет другой, заберет род вместе с Рэми и тогда мальчишке придется худо.
И тут Бранше осенило. Амулет, который украдкой показала ему Варина. Амулет, от которого пахло
Принц должен Гаарсу, и должен настолько, что казнь отменят, а если амулет отнесет Рэми... Бранше улыбнулся. Телохранители принца не наемники, они не слепы и если им предложить Рэми на тарелочке, мальчишку больше из рук своих не выпустят и из лап цеха наемников вырвут. Заодно и Гаарс вернется в дом... живой.
Но как правильно выдать Гаарса и при этом добиться, чтобы его не убили? Выдать кому-то, кто гораздо сильнее, например, телохранителю принца. Заодно дать ему немного "лишней" информации, предупредить о заказчике... и остаться самому живым...
Вроде получилось. Телохранитель Бранше выслушал, отпустил, Рэми взялся отнести амулет в замок, и... пропал.
Что-то пошло не так. Либо Рэми по дороге перехватил цех наемников, либо телохранители все же решили пожертвовать Гаарсом. И амулет удачи подвел! Хотя не должен был!
И что теперь? Все сильнее сыпет хлопьями серое небо. К лучшему. Меньше увидит и без того бледная Варина, да и толпе любоваться на казнь незачем. Вот оно, варварство кассийцев - в Ларии узников убивали тихо, за толстыми стенами, а здесь на казнь ходят, как на праздник, целыми семьями.
Кричат в нетерпении, смакуют подробности и не думают о родственниках, что кусают до крови губы, бледнеют под тающим снегом и все смотрят и смотрят на помост, не в силах оторваться. На веревочные петли, покачивающиеся из сторону в сторону. Вправо, влево... как маятник в часах бога смерти.
Но вот толпа отрывает взгляды от виселицы, поворачивает многоликое лицо к выкрашенному сажей храму смерти, а от храма медленно тянется телега. Скрипит снег под полускрытыми длинной шерстью копытами лошадей-тяжеловозов, ведет лошадей под уздцы укрытый черным плащом жрец смерти, защищают его дозорные, а в телеге стоят одетые в легкие туники смертники.
И опускает Бранше надежда, давит на грудь тоска - между осужденными, в сполохах снега, видит он Гаарса. Видит опухшее от синяков лицо, разбитую губу, запекшуюся в светлых, растрепанных волосах кровь. И сжимает руки в кулаки, постанывая. Где же ты, Рэми? Где же ты, зараза? О боги, как же вы допустили...
Всхлип Варины, горький, безнадежный, бьет по плечам, заставляет согнуться пополам, как от боли. И отказывается Бранше смотреть на повозку, но смотрит, и видит, как летит к Гаарсу гнилой помидор, как вздрагивает мужчина от удара, как растекается по серой рубахе красное пятно.
И как глаза смертника шарят по толпе, находят родных и улыбаются... Страшно от этой улыбки. Хочется превратиться в зверя, рвануть по головам к повозке, перегрызть веревки, что стянули запястья друга... и ластиться к ладоням, испрашивая прощения.