Ложь, которую мы крадем
Шрифт:
Мы были полторы недели в октябре, и листья были полностью сухие. Кроме сосен. Казалось, они сохраняли свою темную зеленую шерсть круглый год.
С момента последней встречи с отродьем Сатаны в бассейне мы еще не слышали о них. Мы ненадолго видели их в кампусе, но розыгрыши, письма прекратились где-то в начале месяца.
Я все еще иногда чувствовала присутствие Алистера, наблюдающего, парящего, но это было не так, как раньше. Либо они планировали что-то вроде нашего грандиозного похищения и резни, либо считали, что их мучения обеспечили
Часть нас хотела забыть все, что мы видели. Я хотела скрыться от их радаров и от их взглядов. Даже если это означало молчать. Я хотела сосредоточиться на школе и вести себя так, как будто той ночи никогда не было, и казалось, что у Лиры дела обстоят намного лучше, чем у меня.
Другая часть меня чувствовала, что я вот-вот взорвусь. Хранить такую тайну до конца жизни. Я была уверена, что он съест меня заживо, но после бассейна я пообещала себе, что закончу отсюда, буду иметь средства, чтобы защитить себя, и я расскажу кому-нибудь.
Я бы рассказала им все, что видела, и надеялась, что справедливость восторжествует, но сейчас я не могла этого сделать. Я была бы просто разоренной девочкой из Техаса, которая обвиняет самых важных сыновей Пондероз Спрингс в убийстве.
Неважно, сколько сценариев я просмотрела, это никогда не заканчивалось хорошо для меня.
Обещание, которое я дала, немного успокоило мою тревогу. Достаточно того, что ко мне вернулся аппетит. Что было хорошо для меня, потому что Томас начал беспокоиться о том, насколько я слаба.
— Истон Синклер спросил меня о тебе сегодня на уроке. — объявляет Лира, прислоняясь спиной к стеклянному окну, вытянув ноги перед собой через кабину. — Он не разговаривал со мной с тех пор, как мы были в детском саду, и попросил одолжить мой желтый мелок.
Я выдвигаю бровь: — Почему он спрашивал обо мне?
С тех пор, как я случайно насадила Джеки Чана на его задницу, я видела его только в классе и один раз в библиотеке, где мы вместе просматривали ответы на учебном пособии. Я не думала, что сделала что-то, что послужило бы основанием для того, чтобы он спрашивал обо мне Лиру.
— Он хотел твой номер телефона, — хихикает она, — кое-кто в тебя влюбился. — Она поет тихим голосом, показывая на меня указательным пальцем.
Я отмахнулась, закатив глаза с тихим смешком: — Ему, наверное, просто нужны были ответы на домашнюю работу или что-то в этом роде, ты сказала ему, чтобы он отключился и беспокоился о своей девушке?
Она качает головой: — Нет, я сказала ему, что если бы ты хотела дать ему его, ты бы это сделала.
За это я полюбила ее еще больше.
— Кроме того, он все равно не похож на твой тип.
— У меня есть тип? — спрашиваю я, никогда не думая о себе как о человеке с типом. Я имею в виду, за исключением того факта, что я требовала, чтобы парни, которые меня интересовали, были холостыми и совершеннолетними.
— Ты просто не похожа на девушку, которая оказывается с парнем с девяти
Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то говорил что-то подобное. Я имею в виду, можно иметь и то, и другое, верно? Можно иметь стабильные отношения и быть влюбленными, это случалось постоянно.
— Ты не думаешь, что люди могут иметь и то, и другое? Разве ты не должна чувствовать себя комфортно, когда влюблена? Я не думаю, что у может быть одно без другого.
Примерно в это же время наша официантка возвращается с нашим подносом с едой, двигает все перед нами и спрашивает, может ли она принести нам что-нибудь еще, когда мы отказываемся, она оставляет нас есть.
Лира берет вишенку с верхушки своего молочного коктейля и запихивает ее себе в рот. — Для меня любовь не должна быть комфортной. Любовь должна доставлять дискомфорт, она должна бросать вызов, она должна раздвигать границы, заставлять расти как личность и делать все то, что нужно делать вне зоны комфорта. Так что я не думаю, что можно иметь и то, и другое, нет.
Я люблю слушать ее разговоры. Мне нравится слышать, что она думает о жизни, любви, философии, даже когда у нас полноценные дебаты по эпизоду «Мыслить, как преступник». Все, что она говорит, словно годами зреет у нее в голове. Вы бы не догадались, когда впервые увидите ее, потому что она застенчивая, но Лира забавная. Она быстро отвечает на саркастические реплики, и мне грустно, что я единственный человек в школе, кто это знает.
Каждый, кто упускал возможность быть ее другом, сильно пожалел.
Я хватаю картошку, обмакивая ее в кетчуп: — Значит, ты та девушка, которая хочет любви, верно? Предприимчивый парень, который помогает тебе выкапывать червей и знает, как испачкаться? — Я дразняще закатываю брови, засовываю в рот соленую жареную картошку и пережевываю.
Призрак улыбки пробегает по ее лицу, и она фыркает, как будто думает о каком-то парне или, может быть, девочке, я никогда не спрашивала ее о ее сексуальной ориентации.
— Что-то в этом роде, кто знает.
Я беру свой бургер, расплавленный сыр сочится сбоку, а кусочки бекона выглядывают из-под булочки. Мой рот наполнился слюной, когда я поднесла его ко рту, откусив самый большой кусок еды в своей жизни.
— Лира Эбботт! Это ты милая девочка?
Я чуть не подавилась, пытаясь прожевать этот нечестивый кусок еды, когда к нашему столику подходит мужчина в отутюженном костюме.
— Здравствуйте, мэр Донахью. — мягко говорит Лира, улыбаясь мужчине с аккуратно подстриженной бородой и мягкими рыжими волосами, который сейчас смотрит на меня.
Конечно, я бы встретилась с мэром одного из самых престижных городов страны, пока у меня был бы набитый рот едой. Я прикладываю руку ко рту, жуя как можно быстрее.