Ложь во имя любви
Шрифт:
– Я исполню свой долг до конца! – прошептала она.
На его лице появилось выражение муки, сменившееся маской бесстрастия.
– Понятно, – молвил он прежним официальным тоном. – Сестры очень за тебя испугались. Если бы не их записка…
– Спасибо. Прости, Фернандо! – Она искусала себе нижнюю губу до крови, лицо было изборождено следами слез. – Так вышло…
– Ты лгала! Который тебе в действительности нужен? Или тебе все равно?
Горечь его тона заставила ее содрогнуться.
– Я думала, что он… что Доминик мертв! Понимаешь? Его убийца – Педро. Единственная причина, по которой меня интересовал Педро, заключалась в
– Я не смогу спасти Доминика, даже ради тебя. Пойми и ты меня. Но я все равно продолжаю тебя любить, мерзавка! Ты и так достаточно перенесла. У меня больше нет сил выносить твои страдания.
– Так помоги же мне! – Она всхлипнула от беспомощности.
– Я везу тебя к губернатору. – Его голос оставался резким. – Дальнейшее зависит от тебя самой.
Глава 59
– Но, девочка моя, почему ты не рассказала мне всего этого раньше? – Голос губернатора был участлив, хотя появление Марисы прервало его сиесту и послужило причиной приступа астмы у его жены. Он положил руку на вздрагивающее от рыданий плечо Марисы, сжавшейся в комок в кожаном кресле, потом стал мерить шагами кабинет. Обладая добрым сердцем, он не мог видеть ее умоляющие, опухшие от слез глаза. Но чего она от него ждет?
Расхаживая, он продолжал говорить, не позволяя ей открыть рта. Он требовал призвать на помощь здравый смысл, смириться с неумолимыми обстоятельствами.
– Если бы ты только сказала мне… Да, да, – поспешно добавил он, – я понимаю, ты считала его погибшим! Но даже вчера вечером… Ах ты, маленькая распутница! – Он изобразил веселье. – Ты так себя вела, что я поверил в твое увлечение полковником Ортегой! Кстати, должен тебя предупредить, что обвинения, которые ты против него выдвигаешь, дело серьезное. Не надо повторять этого другим – они могут не понять. И не кричи на всех перекрестках о своем намерении его убить! Дорогая моя, юные дамы твоего положения не носят при себе оружия! Пойми же…
Вцепившись в подлокотники кресла, она прервала его:
– Как вы можете призывать меня к пониманию хваленого испанского правосудия, когда я говорю чистую правду? Я узнала, что Доминик спас меня от унизительного, кошмарного прозябания, на которое я была бы обречена, если бы не сорвались планы доньи Инес. Поймите, он отправился в Новую Испанию только ради меня! Если бы этот злодей генерал Уилкинсон не послал его в последний поход, посулив денег, на которые он мог бы меня выкупить…
– Ты заблуждаешься, моя дорогая! Насколько я понимаю, этот человек был в то время обручен с одной весьма богатой юной особой и намеревался по возвращении жениться на ней. Не подводит ли тебя бурное воображение? Генерал Уилкинсон всегда был другом Испании. К тому же, – генерал прищурился, – этот американо подписал признание. Он во всем добровольно сознался, поведав, как бездушно передал тебя этим дьяволам-команчам.
– Добровольно? – крикнула Мариса вскакивая. – Видели бы вы отметины у него на теле! Под такими пытками всякий подписал бы любую чушь, которую ему подсунули! А как бы поступили на его месте вы?
Впервые губернатор был несколько сбит с толку, хоть и сохранил терпение и покровительственный тон.
– Я не на его месте, а на своем. Я не шпион и никогда им не был. Что до жестокого обращения, то полковник Ортега всего лишь наказал его за содействие побегу одного из пленников. Возможно, он несколько погорячился, но речь не о том. Неужели ты не понимаешь, что я бессилен что-либо предпринять? Суд над ними состоялся сегодня утром, и я лично приговорил их к смерти. Между прочим, человек, за которого ты так яростно ходатайствуешь, показал, что добровольно подписал свое признание. Все это чистая правда. Чего ты ждешь от меня теперь? До суда я бы мог попытаться изменить его приговор на пожизненное заключение, хотя и это было бы непросто. Я выполняю свой долг! Теперь я не властен над событиями. Их отведут в Сальтильо, а оттуда в Чиуауа, где и казнят. Прошу тебя, уймись…
Видя, что она вот-вот лишится чувств, он неуклюже попытался ее успокоить:
– Даю слово сегодня же послать к нему врача. Пока они останутся здесь, их не будут больше выставлять на площади. Их собирались угнать уже завтра, но я прикажу полковнику Ортеге продержать их в Сан-Антонио до тех пор, пока они не поправятся, чтобы выдержать этот переход…
– То есть сделаете все, чтобы он дожил до дня повешения? – с горечью прошептала она сквозь рыдания. – И он поблагодарит меня за это? Мне невыносима сама мысль о его смерти! Что мне предпринять? Есть ли хоть что-то… кто-то другой, к кому я могла бы обратиться? – Она сползла с кресла и упала губернатору в ноги, сильно его обескуражив. – Прошу вас! Вы всегда были так добры ко мне, и я… Может быть, воззвать к верховной власти? К самой королеве Испании? Однажды я с ней встречалась… – Но, припомнив обстоятельства той встречи, она опять разрыдалась, утратив способность к связной речи.
Элгизабаль, не имея сил отказать себе в этом удовольствии, погладил ее по голове. Он помнил нежность, которую она проявляла те два-три раза, что он укладывал ее к себе в постель. Черт возьми, она ему далеко не безразлична! Эта очаровательная малышка была воистину неотразима, и он страдал, видя, какое мучение причиняет ей ее безнадежная страсть. Он бы не отказался утешить ее старым как мир способом, однако понимал, что это невозможно. Не сейчас и, разумеется, не здесь, на глазах у худосочной родственницы, наверняка подслушивающей за дверью и ловящей каждое словечко…
– До королевы Испании слишком далеко, голубка моя! Есть еще вице-король, но он в Мехико, то есть в нескольких месяцах пути, а это слишком долго. Да он вряд ли помог бы. Пойми, в условиях, когда на наши рубежи со всех сторон покушаются алчные орды, жаждущие лишить нас наших владений, мы не имеем права миловать нарушителей границ!
– Хотя бы оставьте его здесь на то время, которое понадобится мне на поездку в Мехико и обратно.
Он тяжело вздохнул, продолжая гладить ее по голове.
– Не могу, дорогая. Я всего лишь губернатор маленькой провинции, а он пленник полковника Ортеги, уже приговоренный к казни. Но пока он здесь, я сделаю все, что сумею. Довольно рыданий! Через некоторое время ты успокоишься. В тебя безумно влюблен молодой капитан, ты сама еще очень молода! Ведь когда ты считала этого человека мертвым, тебе удавалось мириться с этой мыслью? Возвращайся в монастырь. Отдохни, подумай о своем ребенке. Может быть, перевезти его сюда? Что бы ты ни говорила о генерале Уилкинсоне, он никогда не отказывал нам в помощи. Думаю, и в этот раз он не останется в стороне. Так что, как видишь, у тебя есть будущее. Скоро ты покоришься судьбе и забудешь это неприятное время.