Ложь во спасение
Шрифт:
– Ты была совсем девчонка.
– Старше тебя!
– Ну, про меня что говорить? Мне невероятно повезло. И деду твоему тоже.
– Бабуль, я была хорошей женой. Я могу это сказать не кривя душой, я это знаю. Мы родили Кэлли, и это большое счастье. Я хотела второго. Я знаю, это, наверное, неправильно – хотеть еще детей, когда не все ладно, но я думала, может быть, это нормально, и не особо переживала. Может, если бы у меня родился еще один ребенок, на которого я могла направить свою любовь, мне было бы лучше. Как я хотела второго!
– Мне это чувство знакомо.
– И он сказал, хорошо. Говорил, что
– Да? Он так говорил? – переспросила Виола, втирая в лицо Шелби легкий скраб.
– После того, как все случилось, мне пришлось перебрать все его документы, все папки с бумагами. Много чего надо было пересмотреть.
Юристы, бухгалтеры, налоговики, кредиторы, счета и долги.
– И среди них я нашла счет от врача. Или рецепт? Неважно. Ричард – он ничего не выбрасывал. Так вот, этот счет был ему выписан через несколько недель после рождения Кэлли, в то время, когда я ее в первый раз возила показывать вам, а он тогда сказал, что летит в командировку. Когда мы уезжали, он был так мил, все организовал наилучшим образом. И частный самолет тебе, и лимузин к самолету. А сам летал в Нью-Йорк и делал вазэктомию.
Руки Виолы замерли в воздухе.
– Он стерилизовался и продолжал поддерживать в тебе уверенность, что вы пытаетесь сделать второго ребенка?
– Никогда ему этого не прощу! Из всего, что он сделал, этого я ему простить не смогу.
– Это его право – самому решить, хочет он еще детей или нет, но он не имел права стерилизоваться и не сказать тебе. Это неслыханная ложь! У человека, который способен на такую ложь и способен с этой ложью жить, недостает чего-то очень важного.
– Знаешь, бабуль, после его смерти вскрылось столько обманов! И представляешь, обнаружилось все это уже задним числом! – Шелби подумала, что пустоту, которая образовалась в ее душе, уже ничем не заполнишь. – Я себя чувствую круглой дурой. Как будто я жила с незнакомым человеком. И чего я никак понять не могу: зачем он на мне женился? Зачем жил со мной?
Внутри у Виолы все клокотало, но руки оставались мягкими и нежными, а голос – ровным.
– Ты красивая девочка, Шелби-Энн, и ты говоришь, что была хорошей женой. И ты не должна чувствовать себя дурой лишь потому, что верила своему мужу. А в чем еще он лгал? У него были другие женщины?
– Точно я не знаю, а теперь уже не спросишь. Но думаю, да. Насколько я могу судить из того, что вскрылось после его гибели, – да, другие женщины у него были. И самое интересное – меня это не волнует. Мне даже без разницы, сколько их было – он ведь так много ездил без нас. А пару месяцев назад я сходила к врачу, проверилась на всякий случай. Но нет, он меня ничем не наградил, так что, если другие и были, он соблюдал осторожность. Да мне вообще плевать, пускай их хоть сто у него было!
Она собралась с духом, а Виола уже наносила питательную маску.
– Деньги, бабуль. Он врал мне про деньги. Я никогда не придавала этому значения, потому что он говорил, что это его забота, а мое дело – следить за домом и воспитывать Кэлли. Он из-за этого мог знаешь как вспылить! Голоса не повысит, а ощущение, будто наотмашь бьет.
– Холодное презрение ранит
Чувствуя поддержку, Шелби открыла глаза и посмотрела на бабушку.
– Я его боялась. Больно в этом признаваться, и я даже не знаю, как это получилось. Но сейчас, оглядываясь назад, я это ясно вижу. Он не любил, когда я задаю вопросы о деньгах – и я не задавала. У нас все было: шмотки, мебель, рестораны, поездки. Но он и там меня обманывал, какие-то аферы проворачивал. Я еще до конца не разобралась.
Шелби снова закрыла глаза, не от стыда – бабули она не стыдилась, – а от усталости.
– Все было взято в кредит. А дом на Севере – за тот даже первый взнос не был выплачен, а ведь он его взял еще летом. И сказал мне только в ноябре, когда объявил, что мы скоро переезжаем. Еще были машины, кредитки, просроченные платежи – даже в Атланте у него долги остались. Налоги не платил.
– Он оставил тебя в долгах?
– Вот я их и разгребала помаленьку, составляла себе график платежей, а в последние недели распродала все, что было можно. На дом есть покупатели. Если сделка состоится, этот груз, считай, я с себя свалила.
– И сколько же ты осталась должна по его милости?
– На сегодняшний день? – Шелби открыла глаза и посмотрела на бабушку в упор. – Один миллион девятьсот девяносто шесть тысяч долларов и восемьдесят девять центов.
– Ого, – Виола глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух. – Так-так. Господи ты боже мой, Шелби-Энн, это огромная сумма.
– Когда дом продастся, она существенно сократится. За него дают миллион восемьсот. Я за него должна на сто пятьдесят тысяч больше, но банк готов мне их простить, учитывая, что это продажа без покрытия. А сначала было вообще три миллиона. Даже чуть больше, учитывая гонорары адвокатам и финансистам.
– То есть начиная с января ты уже выплатила миллион долларов? – Виола покачала головой. – Вот это я понимаю – распродажа!
7
После массажа и комплекса тонизирующих процедур для лица она вернулась домой. Кэлли уже успела вернуться и была в радостном возбуждении, и все вместе это существенно подняло Шелби настроение.
Но самую большую роль сыграло то, что она облегчила душу перед бабушкой. Она рассказала ей все – как разыскала банковскую ячейку и что в ней обнаружила, как к ней приходил частный детектив, какую она составила себе ведомость и как она хочет найти работу, и чем быстрее, тем лучше.
К тому времени как Кэлли была накормлена, выкупана и уложена в постель, Шелби уже знала решительно все о ее новой подружке Челси. И дала обещание пригласить ту в гости как можно скорее.
Шелби спустилась вниз и застала отца в его любимом кресле с откидывающейся спинкой за просмотром бейсбольного матча по новому плазменному телевизору. Мама сидела на диване с вязанием.
– Нормально улеглась?
– Отключилась на середине сказки, будто выключателем щелкнули.
– Да уж, порезвилась она на славу. Эти девчонки ни секунды на месте не сидят, просто на голове ходят. Мы с Сюзанной предварительно договорились, что будем меняться – то Челси у нас, то мы к ним Кэлли отвозим. Да, я там тебе телефон Трейси записала, на доске в кухне найдешь. Трейси – это мама Челси, тебе надо ей позвонить, познакомиться.