Ложные боги
Шрифт:
По мере того, как Нил читал содержимое, лицо багровело от негодования.
"Дорогой друг!
Спешу помочь Вам в вашей трудной миссии. По поводу подвального помещения я уже распорядился, он всецело Ваш. Вам стоит только позвать любого служащего гостиницы, и вся возможная помощь будет немедленно Вам оказана. Кроме того, отсылаю двух своих рабов из местных. Если угодно, можете препарировать их. Так вы получите не только черепа, но и любые органы, которые могут использоваться в дальнейшем для всестороннего изучения. Всегда ваш
Д. П."
Миссионер скомкал письмо и брезгливо бросил его в сторону мусорного ведра. Панель в стене мгновенно отодвинулась, проглотила мусор тёмным провалом и тут же встала на место.
– Иисус любит меня. Иисус любит всех нас, - несколько раз, пытаясь успокоиться, повторил Бёрк светлую мантру, а затем повернулся к аборигенам. Поджарые и сухопарые фигуры, с дубленой серой кожей и длинными многосуставными конечностями при более подробном осмотре вовсе ничем не напоминали земные формы разумной жизни. Каждую секунду Нил открывал нечто такое, что ещё больше отделяло аборигенов от известных ему типовых образцов.
"Шесть пальцев", - с обычной холодностью естествоиспытателя отметил про себя Бёрк.
– "На каждой руке по шесть пальцев".
– Вы понимаете меня?
– обратился он к высокому туземцу.
– Ошень холосо, эссе, - довольно сносно ответил на эсперанто тот. Как заметил пастырь, туземец ощутимо коверкал привычную звуковую тональность. Некоторые звуки, по всей видимости, отсутствовали в речевом фонетическом наборе или оказались непроизносимыми, но абориген легко заменял гласные и согласные похожей шипящей и щёлкающей альтернативой. Впрочем, понять его речь не составляло большого труда.
– Нас учили васему язцыку, - добавил от себя другой.
– Чёйтщ надевахли на хголобву.
Ага, значит, колонисты использовали стандартную схему, хорошо зарекомендовавшую себя практику. С помощью гипношлема в считанные часы снабдили необходимыми элементарными знаниями подопечных, заодно глубоко вбив в сознание такие фундаментальные понятия общественного сожития, как безусловное послушание и повиновение новым хозяевам.
– Превосходно, что с вами провели предварительные работы. Меня зовут Нил Бёрк. Отец Бёрк. Я прибыл сюда с особой миссией. Донести до вашего народа свет истины и вывести заблудших из греховной тьмы незнания и ложных авторитетов. Вы же...
– Доргл, - представился один.
– Корлх, - добавил высокий.
Хорошенькое дело! Мало того, что внешне новых слуг можно легко перепутать, ещё и имена звучат необычайно похоже.
Тем не менее, пастырь улыбнулся.
Широко и открыто.
Только доброжелательность, иногда подкреплённая силой и разумной жестокостью, способна покорить сердца диких сынов ещё необжитой планеты.
– Вы уже, надеюсь, немного знаете о боге людей, пришедших со звёзд?
– Да, эссе, - вместе ответили Доргл и Корлх.
– Он сисстефный бохх, любясщий и всёпрощаюсщий.
– А ваши боги? Вы познакомите меня с ними?
– нахмурился Бёрк. По всей видимости, пока давала знать о себе мощная гипнообработка, но что осталось не вычищено, скрыто в глубине сознания аборигенов?
– Они кхровасщадны, эссе, и пусты.
– Вот видите. Совсем недавно вы ещё ничего не знали ни о настоящем боге, ни об истинной вере. Нужно всего лишь немного поразмыслить, воспользоваться своим умом для того, чтобы понять, насколько правильный путь вы избрали, последовав за мной.
– Мошно хвопрос, эссе?
– неуверенно спросил высокий, которого, как помнил Нил, звали Корлх. Он по-прежнему безбожно коверкал звуки, но с каждым произнесённым словом миссионер всё больше и больше понимал принятую в общении манеру разговора и скоро перестал замечать мелкие огрехи в речи.
– Да, конечно, - подбодрил он неофита.
– Когда весть о новом боге только дошла до нас... Когда мы едва-едва начали познавать суть, два самых смелых воина которых я знаю - Зингл и Кларол привели на главную площадь одного из пленников, никчёмного раба, захваченного среди прибрежных жителей.
– И что вы сделали с ним?
– поинтересовался пастырь.
– Собрался народ. Много свободных воинов и маленьких хопрос. Все с любопытством ждали, что же нам хотят показать. Зингл и его друг, подбадриваемые жрецами убили раба, а потом вскрыли тело у всех на виду. Разрезали от макушки до начала ног и вытащили всё, что было внутри. Стучащий орган, свитые верёвки. Всё знакомое и привычное с детства. Потом посмотрели в голове. Но сколько бы они не искали, души им обнаружить не удалось. И нигде не было и намёка на ум. У нас, наверное, нет таких органов, эссе.
Бёрк нахмурился. Старые воспоминания непременно будут вступать в противоречия с недавно полученной информацией. И если не дать разумных ответов, если не угадать, то результат получишь опасный.
– Как они могут выглядеть, эссе?
– продолжал допытываться высокий туземец.
– Может, мы что-то пропустили?
– Не обязательно было убивать того раба, - довольно осторожно начал Бёрк и вдруг понял, что легко проиграет в теологическом споре, если понятийное сознание туземцев не примет очевидные для любого землянина истины.
– Душа незрима, и увидеть вы её не могли, как бы ни старались. Она соткана и собрана из столь тонких субстанций, так прозрачна и невесома, что заметить её обычным взором невозможно.
– А вы видели её? У вас ведь есть такие специальные глаза, которые могут заглянуть куда угодно.
Бёрку очень не понравился прозвучавший в вопросе скептицизм, но, тем не менее, он продолжал добродушно улыбаться.
– Конечно, нет. Невозможно простому смертному узреть замысел Божий.
– Даже жрецу?
– Даже священнику.
– Но наши жрецы видят наших богов. Воочию. И ещё много таких вещей, о которых говорить не велят. Они кормят их и те помогают нам везде, где только могут, стоит призвать их, - довольно робко произнёс до той поры молчавший Доргл.
Вероятно, в святилищах и капищах в горах аборигены поклонялись одному из местных животных, которое священнослужители показывали местной пастве. Или же речь шла о каком-то спектакле, где роль божества играл переодетый жрец. Именно с такими случаями в последнее время в покорённых мирах довольно часто сталкивался миссионер. И всегда побеждал. А когда побеждал, разбивал языческие алтари и на их месте возводил свои храмы.
– Осталось совсем немного, дети мои, - заметил пастырь.
– Скоро вы увидите сами нечто необычное и поймёте разницу между старым и новым. Поймёте, насколько глубоко вы заблуждались всё время. А пока вы должны помочь мне перенести некоторые вещи вниз, в место, где никто не живёт.