Ложный флаг (Предательская западня)
Шрифт:
Однако дурное расположение духа все одно не покидало. В голове с относительной ясностью вызревало два варианта дальнейших действий, но принять окончательное решение, выбрав один из них, подполковник пока затруднялся.
Скоро над горами и ущельями сгустятся сумерки, следом придет непроглядная тьма южной ночи. У самого Бельского имелся неплохой ночной бинокль, Юрка Сонин привычно пользовался установленным на "вал" ночным прицелом. Но даже при отсутствии ночной оптики ночлег на площадке возле вертолета исключался – потеря столь драгоценного времени наверняка станет причиной провала задания.
"Да, спасатели запаздывают. Вероятно, до темноты нас разыскать уже не успеют. А жаль… Ночью в горах вертолеты не появятся, и придется рассчитывать на утро или, скорее, на первую половину следующего дня, – подпалив сигарету, рассудил Станислав. – Взять своих ребят и двинуть на юг? А если "духи" все-таки нагрянут?… Часика через два-три, под покровом ночи – чем для них не вариант? И что оставшиеся у "вертушки" смогут им противопоставить? Пулемет и пару автоматов?… Не густо из расчета на четверых: пожилого бортача, двух мальчишек-погранцов и гражданского парня. Особенно при полном отсутствии у данной "гвардии" опыта. И очень сомнительно, что это "боевое подразделение" способно своевременно засечь подвох, выстоять и отразить нападение. Очень сомнительно. И еще эта баба… Навязалась на мою шею!…"
Пульнув бычок в сторону от вертолета, он покосился на девушку. Раненный правый летчик уснул после приличной дозы обезболивающих, и она, покинув пассажирскую кабину, сидела возле оператора. Оба о чем-то негромко переговаривались. Вероятно, делились впечатлениями или взвешивали шансы…
Погода после захода солнца испортилась: резко похолодало, поднялся ветер, и журналистка отчаянно куталась в легкую красную курточку. Одета она была неподходяще для горных вояжей: из-под куртки выглядывал ворот тонкой белой кофточки; светло-серые облегающие брючки; какие-то странные туфельки – без каблуков, но на толстой прямой подошве. И небольшая сумочка, с коей хозяйка почти не расставалась.
Фигуркой англичанку бог не обидел – по крайней мере, стройность и отсутствие лишнего веса отметил бы всякий мужчина. Личико?… А вот лицо сумасшедшей красотой не блистало – привлекательной она, должно быть, считалась только у себя на родине. Здесь же любой славянский обольститель не преминул бы покривиться – слегка вытянутая форма с тяжеловатым для женщины подбородком; маловыразительные бесцветные глаза, с чуть заметной конопатостью под ними; ресницы и брови светлее привычных; волосы… какое-то слабое подобие русых. К тому же коротко остриженные. И только по-детски милые ямочки на щеках слегка сглаживали грубоватую строгость внешности островитянки…
Сунув руки в карманы, Бельский в сотый раз окинул взглядом темнеющее ущелье.
– Извините, – вдруг раздался рядом тихий голос.
Это был голос единственной в группе женщины. Мягкий, грудной, располагающий. И почти без акцента – оказывается, журналистка неплохо говорила по-русски. Обернувшись, он вопросительно посмотрел на нее…
– Извините, – повторила она, – вы не могли бы объяснить, что мы намерены делать дальше? И когда?…
– Я пробуду здесь со своими людьми еще два часа, – нехотя ответил он.
– А потом? Неужели уйдете?!
– Разумеется. Мы не можем терять время.
– А мы?…
Даже в сгустившихся сумерках Станислав разглядел нешуточную тревогу в глазах молодой женщины. Потому сказал как можно мягче и убедительнее:
– Спасательные вертолеты прибудут сюда утром. Вам нужно всего лишь дождаться рассвета.
– А если сюда вдруг пожалуют те, кто стрелял в вертолет?
– С вами останутся четверо вооруженных мужчин. Разве этого мало?
Довод не убедил ее. Прикусив губу, она хотела вернуться к оператору, однако, сделав нерешительный шаг, остановилась.
– Знаете, – произнесла журналистка с отчаянной безнадежностью, – вы не имеете права так поступить! Вы потом никогда не простите себе этого ужасного решения!
– Какого решения, барышня? – усмехнулся подполковник.
– Во-первых, я не барышня! Вы еще кличку мне прилепите, как своему Бесу!… У меня, между прочим, есть имя… Анжелина. А вы… Вы бросаете нас на произвол судьбы! До рассвета еще бог знает сколько времени и… и… за это время нас тут всех…
– Ладно, угомонитесь, – снова полез за сигаретами Бельский.
Он всегда считал, что с мужиками иметь дело во сто крат легче – и поймут, и постараются по мере возможности пособить. А с этими бабами вечно всплывают проблемы!… Трижды бесполезно крутанув колесико зажигалки, Стас чертыхнулся, отбросил сигарету и проворчал:
– Угомонитесь. Никто вас на произвол судьбы не бросает!… Я еще не решил. За два часа что-нибудь придумаем.
Понурив голову и надув губки, она молчала.
– А на счет клички… – спецназовец в сердцах пнул камень и проследил за его долгим полетом в ущелье, – вам она ни к чему. Это мы в своей работе вынуждены использовать либо короткие имена, либо такие же короткие и емкие прозвища. Некогда в бою друг друга по имени отчеству величать…
Глава четвертая
Голландия. Амстердам. 11 апреля
"Форд" объехал два квартала и втиснулся в плотный ряд легковушек, "пришвартованных" на Jan van Galenstraat возле обширного сквера. Зеленая Galenstraat служила границей между островком спокойствия – парком Эрасмус, и бурлившей вокруг городской суетой. На лужайках вокруг искусственных кольцевых каналов и на тенистых аллеях отдыхало немало народу: кучки молодых людей, праздные туристы, скучающие пенсионеры. В поведении горожан и гостей Амстердама царила безмятежность – им не было дела до происходящего ста пятидесяти шагах. Пешеходов здесь – на тротуарах прилегающей Galenstraat, почти не встречалось; зато рядом по дороге проносился нескончаемый поток автомобилей. Однако и этот факт бывших спецназовцев не смущал – разработанную операцию планировалось провести молниеносно – вряд ли кто-то из проезжавших мимо успеет заподозрить неладное.
Сашка с Артуром вышли из салона, встали на тротуаре рядом с машиной. Минут через десять вдалеке появилась знакомая парочка. Молодая женщина о чем-то щебетала – вероятно, расхваливала старому гомосексуалисту двух молодых парней нетрадиционной ориентации из Украины, решивших проветриться, а заодно и подзаработать в Амстердаме. Старикашка изредка кивал, слушая рассказ о потенциальных партнерах и все так же сторонился смазливой девицы, дозволяя лишь самую малость касаться его руки.
Глядя на приближавшегося уродца, Дорохов поморщился, выдернул из кармана план туристических маршрутов голландской столицы и, развернув, стал усердно разыскивать нечто "важное". Оська тем временем закурил и так же склонился над картой…