ЛСД – мой трудный ребёнок
Шрифт:
После двухдневной поездки в просторном Лэндровере, который перевёз нас через плато перед покрытой снегом вершиной Попокатепетль, мимо Пуеблы, в долину Орисаба, с её великолепной тропической растительностью, мы пересекли на пароме Пополоапан (реку-бабочку), и, минуя бывшую ацтекскую крепость Туштепек, прибыли к начальной точке нашей экспедиции – лежащей на склоне горы масатекской деревне Халапа де Диас.
И вот мы оказались в той местности и среди тех людей, с которыми нам предстояло познакомиться в течение следующих 2.5 недель.
Когда мы приехали, на рынке, центре деревни лежащей посреди джунглей, стоял шум. Старые и молодые мужчины стоявшие и сидевшие на корточках вокруг полуоткрытых прилавков, подозрительно, и, в тоже время, с любопытством, столпились вокруг нашего Лендровера, почти все они были босые, но все
Я оглядел окрестности. Руины большой церкви колониальных времён, которая когда-то, наверное, была красивой, почти призрачно возвышались на крутом склоне в стороне от деревенской пощади. Теперь я увидел и женщин, выглядывавших из своих хижин, решившихся взглянуть на чужаков. В своих длинных, белых одеждах, украшенных красной каймой, со своими длинными косами иссиня-чёрных волос, они выглядели весьма колоритно.
Нас накормила старая масатекская женщина, которая руководила молодым поваром и двумя помощниками. Она жила в типичной масатекской хижине. Это простые прямоугольные строения с соломенной двускатной крышей и стенами из деревянных столбов, соединённых вместе, без окон, так как щелей между деревянными шестами достаточно, чтобы смотреть наружу. Посередине хижины, на глиняном полу, возвышался открытый очаг, сделанный из высушенной глины или из камней. Дым выходил через два больших отверстия в стенах под двумя концами крыши. Постелью служили циновки из рогожи, лежавшие в углу вдоль стены. В хижинах жили и домашние животные, чёрные свиньи, индейки и куры. На обед была жареная курица, чёрные бобы, и, вместо хлеба, тортильи, что-то вроде оладий из кукурузной муки, которые пекутся на каменной плите очага. Подали пиво и текилу – водку из агавы.
На следующее утро наша группа была готова к поездке по горам Сьерра Масатека. В деревне наняли лошадей и проводников. Гуаделупе, масатек, знавший дорогу, взялся вести первое животное. Гордон, Ирмгард, моя жена и я, на своих мулах, заняли место в середине. Теодосьо и Педро, по прозвищу Чико, двое молодых парней, которые босиком шагали рядом с двумя нагруженными багажом мулами, замыкали колонну.
Прошло некоторое время, прежде чем мы привыкли к жёстким деревянным сёдлам. И, тем не менее, этот средство передвижения оказалось самым идеальным из тех, что я знал. Мулы строем следовали за ведущим ровным шагом. Они не требуют никакого управления наездником. С удивительной ловкостью они находили наилучшую дорогу по почти непроходимой, местами скалистой, местами болотистой местности, проходили через чащи и ручьи, или по отвесным склонам. Освобождённые от дорожных забот, мы могли посвятить все своё внимание красотам ландшафта и тропической растительности. Попадались тропические леса с гигантскими деревьями, заросшими лианами, за ними банановые рощи или кофейные плантации, где посреди негустых насаждений по краям дороги цвели цветы, над которыми порхали удивительные бабочки… Мы продвигались вверх вдоль широкого русла реки Рио Санто-Доминго, среди тягостной жары и влажных испарений, то усиливавшихся, то ослабевавших. Во время короткого, жестокого тропического ливня весьма пригодились длинные и широкие клеёнчатые пончо, которыми нас снабдил Гордон. Наши проводники-индейцы укрылись от дождя гигантскими листьями в форме сердца, которые они ловко нарвали по краям дороги. Теодосьо и Чико производили впечатление высоких зелёных стогов сена, когда они, прикрывшись этими листьями, бежали вслед за мулами.
Незадолго до наступления ночи мы прибыли на место первой стоянки, ранчо Ла Провиденсиа. Хозяин, Дон Хоакин Гарсиа, глава большой семьи, радушно и с достоинством поприветствовал нас. Трудно было определить, сколько детей, а также взрослых и домашних животных, присутствовало в большой комнате, слабо освещённой лишь светом очага.
Гордон и я расположили свои спальные мешки на улице под навесом. Утром я проснулся от свиньи, хрюкавшей у меня над лицом.
После ещё одного дня путешествия на спинах выносливых мулов, мы прибыли в Аяутла, масатекское селение на склоне горы. По дороге, среди кустов, я обнаружил голубые чашечки волшебного утреннего сияния Ipomoea violacea, растения, чьи семена называют ололиуки. Оно росло там в диком виде, тогда как у нас оно встречается только в садах, как декоративное растение.
Мы остались в Аяутла на несколько дней. Мы жили в доме Доньи Донаты Соса де Гарсиа. Донья Доната заботилась о большой семье, включая своего больного супруга. Кроме этого, она руководила выращиванием кофе в этой местности. Склад свежесобранных кофейных бобов находился в соседнем строении. Было приятно наблюдать, как молодая индейская женщина и девочки ближе к вечеру возвращались с собранным урожаем домой, в своих ярких одеждах, украшенных цветными лентами, неся на спине мешки с кофе при помощи головной повязки. Донья Доната также управляла бакалейной лавкой, где её муж, Дон Эдуардо, стоял за прилавком.
Вечером, при свечах, Донья Доната, которая помимо масатекского говорила по-испански, рассказывала нам о жизни в деревне; то или иное несчастье случилось когда-либо почти с каждым из обитателей мирных на вид хижин, расположенных в этой райской местности. В соседней хижине, которая теперь пустовала, жил мужчина, убивший свою жену, который сейчас пожизненно сидел в тюрьме. Муж дочери Доньи Донаты был убит из ревности после романа с другой женщиной. Председатель Аяутлы, молодой метис, к которому в полдень мы нанесли формальный визит, никогда не делал шагу из своей хижины в свой «офис» (в доме с крышей из рифлёного железа) без сопровождения двух вооружённых мужчин. Поскольку он вымогал нелегальные налоги, он боялся, что его застрелят. В этой отдалённой местности нет высших властей, чтобы осуществлять правосудие, и поэтому люди прибегают к таким методам самозащиты.
Благодаря хорошим связям Доньи Донаты, мы получили от одной старухи первый образец растения, которое мы искали, несколько «листьев пастушки». Поскольку отсутствовали цветы и корень, нельзя было определить ботаническую принадлежность этого растения. Наши усилия получить более точную информацию о местах, где оно растёт, и как используется, оказались безрезультатны.
Продолжение нашего путешествия дальше, из Аяутлы, откладывалось: нам пришлось подождать, пока наши ребята приведут обратно мулов, которых они отвели пастись на другую сторону реки Рио Санто-Доминго, разлившуюся после сильных ливней.
После двухдневной поездки, во время которой мы провели ночь в высокогорной деревушке Сан Мигель Уаутла, мы прибыли в Рио Сантьяго. Там к нам присоединилась Донья Эрлинда Мартинес Сид, учительница из Уаутла де Хименес. Она поехала с нами в качестве нашего переводчика с масатекского и испанского по приглашению Гордона Уоссона, которого она знала со времён его экспедиций в поисках грибов. Кроме того, она могла помочь нам наладить контакты с курандеро и курандерами, которые использовали листья пастушки в своей практике, благодаря её многочисленным родственникам, проживавшим повсюду в этой местности. Из-за задержки нашего приезда в Рио Сантьяго Донья Эрлинда, знакомая с опасностями этих мест, очень волновалась за нас, она боялась, что мы могли свалиться с горной дороги, или на нас могли напасть грабители.
Нашей следующей остановкой было Сан Хосе Тенанго, селение, лежавшее на дне долины, посреди тропической растительности, апельсиновых и лимонных деревьев и банановых плантаций. Здесь снова была типичная картина деревни: в центре – рыночная площадь с полуразрушенной церковью колониальных времён, два-три ларька, магазин, и навесы для лошадей и мулов. Мы нашли пристанище в сарае с железной крышей, с особой роскошью в виде бетонного пола, на котором мы расстелили свои спальные мешки.
В густых джунглях на склоне горы мы обнаружили источник, чья великолепная свежая вода в естественном водоёме из скал, так и манила нас искупаться. После нескольких дней без возможности как следует помыться, это стало незабываемым удовольствием. В этом гроте я впервые увидел колибри, которая порхала над большими цветками лиан – переливающуюся, словно драгоценный камень, синим и зелёным с металлическим оттенком.