ЛСД психотерапия
Шрифт:
Если гид незначительно влияет на межличностную ситуацию, возникающую на сессии, ЛСД опыт субъекта, касающийся терапевтической ситуации, будет отражать природу всплывающего подсознательного материала. Существуют множество различных форм и степеней проективных искажений в терапевтических отношениях. Наиболее поверхностным и простым явлением такого типа оказывается представление и визуальное восприятие терапевта, как человека, имеющего определенные мнения и отношения. Если такое происходит во время зрительного контакта пациента и терапевта, оно может принимать форму действительной иллюзорной трансформации выражения лица. Так пациенту может казаться, что терапевт кивает, улыбается или смеется, или выражается сомнение, потешается или насмехается. Он или она могут видеть явные признаки сексуального интереса или даже возбуждения на лице терапевта или попытки соблазнения в его жестах. Терапевт может казаться критичным, злым, полным ненависти или агрессии, или излучать сочувствие, понимание и любовь. Может казаться, что его лицо выдает его неуверенность, озабоченность, страх или чувство
Существует несколько типичных категорий проблем, отражающих эти символические трансформации. Наиболее частой являются образы, представляющие собой проекцию инстинктивных стремлений субъекта, имеющих агрессивную или сексуальную природу. Так терапевт может иллюзорно превращаться в различные фигуры, ассоциирующиеся с жестокостью, агрессивностью и садизмом. Сюда относятся, например, зрительная трансформация ситтеров в мясников, боксеров, палачей, наемников или инквизиторов, в исторические фигуры, обладающие дурной славой (Чингиз Хан, Нерон, Дракула, Гитлер или Сталин), и в целую галерею убийц, грабителей, эсэсовцев, членов Гестапо, красных комиссаров и т.п. В этом контексте часто появляются также и известные персонажи из фильмов ужасов, например, Франкенштейн, Существо, Дракула, Кин-Конг и Годзилла. Другим проявлением агрессии субъекта является символическая трансформация терапевта в кровожадного хищника – орла, льва, тигра, пантеру, ягуара, акулу или тираннозавра. Похожее значение имеет превращение терапевта в традиционного противника таких животных – гладиатора, охотника, дрессировщика диких зверей. Архетипические образы, символизирующие агрессию, также достаточно часты; они варьируются от колдунов, злых ведьм и вампиров до чертей, демонов и злых божеств. Субъект, столкнувшийся с агрессией в своем бессознательном, может увидеть, как комната для лечения превращается в кабинет доктора Калигари, подземелье, камеру пыток, барак концентрационного лагеря или камеру смертников. Невинные объекты в руках терапевта, такие как карандаш, ручка или бумага, в глазах пациента становятся кинжалами, топорами, пилами, пистолетами и другими орудиями убийства.
Иногда в форме символических проекций могут проявляться и сексуальные склонности. Терапевт воспринимается как владелец восточного гарема, похотливый распутник, сутенер, свингер или фривольный и неразборчивый в связях свободный художник. Дон Жуан, Распутин, Казанова – вот некоторые другие сексуальные символы, наблюдаемые в этом контексте. Образы, которые отражают сексуальное взаимодействие без какого бы то ни было уничижения, варьируются от знаменитых киноактеров и легендарных романтических любовников до богов любви. В более поздних сессиях часто появляются божественные персонификации мужского и женского принципов, такие как диады Аполлон-Афродита или Шива-Шакти, а также образы жрецов и жриц различных культов любви, обряды плодородия, поклонения фаллосу или племенные ритуалы, включающие в себе сексуальный элемент. В некоторых случаях трансформация лица терапевта в «львиную морду» прокаженного или деформированное лицо сифилитика может быть истолковано, как проекция сексуальных желаний, сочетающихся со страхом наказания.
Иллюзорная трансформация терапевта в любопытного сыщика с большой трубкой («Шерлок Холмс») Пациент запечатлел свое раздражение, вызванное холодностью и объективностью терапевта.
Другая типичная категория иллюзорных превращений связана с проекцией Суперэго субъекта. Терапевт часто воспринимается как один из ряда различных специфических персонажей, которые оценивают, судят или критикуют пациента. Это могут быть родительские фигуры, учителя или другие авторитеты из жизни субъекта, священники, судьи и присяжные, различные архетипические персонификации Справедливости, и даже Бог или Дьявол. Некоторые другие видения, кажется, отражают ту часть Суперэго, которая представляет собой Идеальное Я. Терапевт тогда воспринимается как абсолютное совершенство, человек, обладающий всеми возможными добродетелями, достигший или имеющий все, о чем мечтает сам пациент – внешнюю красоту, духовную целостность, поразительный интеллект, эмоциональную стабильности и гармоничную жизненную ситуации.
Еще одна категория трансформаций отражает сильнейшую жажду субъекта в безусловной любви и неразделенном внимании, равно как и его или ее раздражение из-за того, что он или она не могут полностью получить терапевта в свое распоряжение. Это наиболее характерно для психодинамических сессий, которые включают в себя глубокую возрастную регрессию в младенчество и острые анаклитические желания. Многие пациенты обнаруживают, что для них трудно принять тот факт, что им приходится делить внимание терапевта с другими пациентами, что у терапевта есть личная жизнь или что модель работы, которую использует терапевт, подразумевает определенные ограничения в степени близости. Не важно, соответствует это реальности или нет,
Любопытство терапевта, касающееся истории пациента или динамики его или ее проблем, в этом контексте может превращать его в Шерлока Холмса, Эркюля Пуаро, Леона Клифтона или просто в карикатуру на детектива с большой трубкой, очками и увеличительным стеклом. Его профессиональный, объективный и «научный» подход к пациенту может выражаться в иллюзорной трансформации в смешную ученую сову, сидящую на куче пыльных фолиантов. Раздражающий недостаток адекватной эмоциональной реакции и профессиональная «холодность» могут отразиться в визуальной иллюзии того, что терапевт облачен в броню средневекового рыцаря, скафандр космонавта или водолаза или в костюм пожарного. Запись, которая производится во время сеанса, может вывести пациента из себя, даже если он или она до сессии не просто соглашались на это, но и настоятельно этого требовали. В этом случае терапевт карикатурно воспринимается как бюрократ, прилежный ученик-зубрила или провинциальный клерк. Белый халат - типичный символ врача - может сыграть важную роль в этом контексте. Медицинская роль терапевта может оспариваться, превращением его в представителя другой профессии, также использующего белые халаты, например, в бакалейщика, парикмахера или мясника. Трансформации терапевта в Доктора Фауста истолковываются как аллюзия на его профессионализм и звание, нетрадиционную природу его научной работы, магические свойства препарата, который он использует; в некоторых случаях они также отражают желание, которое также испытывал и Фауст, а именно, обменять науку на земное удовольствие7.
Очень интересная мультфильмо-подобная иллюстрация некоторых из этих проблем наблюдалась в ранних сессиях Агнесс, которая проходила психолитическую терапию тяжелого хронического невроза. В тот период, когда она очень хотела, чтобы терапевт принадлежал только ей, и ревновала его к другим пациентам, во время своей ЛСД сессии она увидела инкубатор, который был сатирическим отражением ее ЛСД лечения. Инкубатор символизировал Институт Психиатрических Исследований, где она проходила терапию, а яйца с различными дефектами и трещинами на разных стадиях развития – других пациентов. В силу того, что опыт рождения – это важный терапевтический шаг в ЛСД терапии, созревание в инкубаторе символизировало успешное окончание лечения и избавления от невроза. Пациенты-яйца соревновались друг с другом, пытаясь ускорить этот процесс, а также, желая получить внимание и одобрение со стороны терапевта. Последний представлялся системной электрических ламп, предоставляющих научно выверенное количество света и тепла. Сама пациентка была расстроенным эмбрионом цыпленка, который яростно боролся за искусственное тепло – единственное доступное ему благо. На самом деле она хотела быть единственным отпрыском настоящей мамы-курицы и не могла смириться с электрическим заменителем.
Как показано в этом примере, трансформация терапевта не обязательно встречается как изолированное явление, а может сопровождаться одновременными аутосимволическими превращениями пациента и иллюзорной сменой обстановки.
Как и большинство ЛСД феноменов, иллюзорная трансформация сопровождающего и обстановки часто имеет многоуровневую и сверхдетерминированную структуру. Хотя в фокусе внимания и сознания может находиться лишь одно отдельное значение или связь, иногда можно найти множество дополнительных функций этого образа. Как и в случае снов, часто существует несколько интерпретаций для одного феномена. Они включают в себя материал из различных уровней подсознательного, и часто противоречивые стремления и эмоции могут объединяться в одном сложном символическом образе. И, хотя мы до сих пор обсуждали только визуальные проявления, которые являются наиболее поразительными и заметными, проективные искажения могут обнаруживаться и в других областях перцепции, таких как слух, обоняние, осязание и вкусовые ощущение.
Конкретное содержание иллюзорных трансформаций отражает тип ЛСД опыта и уровень активизированного бессознательного. Наиболее поверхностные изменения имеют абстрактную природу и, кажется, не обладают глубоким символическим смыслом. Пациенту может казаться, что лицо терапевта идет волнами, искажается или меняет цвет. Иногда его или ее кожа покрывается мозаикой или замысловатым геометрическим узором, который похож на татуировки или рисунки аборигенов. Эти изменения напоминают искажения на экране плохо настроенного телевизора и, кажется, являются результатом химической стимуляции сенсорного аппарата.
На психодинамическом уровне иллюзорные превращения отражают основные темы индивидуальных СКО, окрашенных специфическим содержание слоя, который в данный момент находится в центре переживаний. Терапевт может восприниматься как родитель, брат или сестра, близкий родственник, няня, сосед или любая другая значимая фигура, которая была ключевой в важные моменты жизни ребенка. Доктора и сиделки, которые проводят болезненные медицинские процедуры, знакомые, которые ассоциируются с родителями, взрослые, которые совершали моральное или физическое насилие над субъектом и главные герои различных пугающих эпизодов являются типичными представителями этой категории. Иногда терапевт может принимать образ любимого животного, например, семейной собаки, ручного кролика или даже эмоционально значимой в детстве игрушки, которую субъект сделал заменителем реального товарища.