Лубянская преступная группировка
Шрифт:
Я позвонил Березовскому на следующий день после отставки Коржакова: «Как настроение, как дела?» (А вдруг арестовали? Чубайса-то я видел по телевизору, а Березовского нет). Он позвал меня на дачу.
Березовский сказал: «Саша, вчера ночью прошел еще один путч. Они делали вид, что поддерживают президента, а потом ударили ножом в спину. Как ты думаешь, что можно сделать, чтобы так больше не было?»
К тому времени я уже начал понимать, что спецслужбы реформировать нельзя, но еще не мог четко определить, почему, что происходит. Я хорошо знал функции только одного управления, которое занималось бандами и террористами, и эта работа была нужна. Но в 1996 году участие
Мы видели, что в некоторых отделах появились непомерно богатые чекисты, которые покупали квартиры, дома, иномарки — явно не на зарплату. И мы легко вычисляли, где они могли добыть деньги.
Я сказал: — Надо, наверное, выгнать оттуда несколько наиболее одиозных фигур.
Березовский спросил: «Ты их знаешь?» Я назвал нескольких генералов, которых бесят слова «СМИ», «права», «демократия». Я знал генералов, которые любили стишок:
«Товарищ, верь, пройдет она, так называемая гласность, и вот тогда госбезопасность припомнит ваши имена».
Эти люди помнили времена, когда с удостоверением КГБ можно было делать что угодно. Они не понимали, как может быть, что офицер спецслужбы приходит в банк и требует: «Дайте счета этого человека», а ему отвечают: «Извините, коммерческая тайна. Будьте добры, предъявите уголовное дело, постановление следователя, и мы вам все предоставим».
— И что же с этими одиозными генералами стало?
— Ничего. Ни один из них уволен не был, а некоторые пошли на повышение.
Я ему тогда сказал: «Эти люди вас будут душить. Всех, кто занимается бизнесом. Они хотят быть главнее и с вас оброк собирать».
А он: «Дело гораздо сложнее. Идиоты, говорит, — бросили спецслужбы на произвол судьбы, деньги им не платят, чего же хотят от них?»
Но знаешь, общую угрозу мало кто относит к себе самому… Хотя я его не раз предупреждал. У меня в те дни был разговор с генералом Осадчим — это помощник Барсукова. Он мне сказал один на один: «Передай Борису, что если Коржакова посадят, он, Борис, труп». Я в тот же день передал это Березовскому.
— Разговор с Осадчим ты довел до сведения руководства ФСБ?
— А кому я мог доложить, какому руководству? Своему начальнику отдела Платонову? Его к тому времени самого уже выгоняли из органов, давили. Я передал ему в общих словах содержание этого разговора.
— Но ты не зафиксировал это письменно? Ведь это угроза, по вашей классификации, террористического акта.
— Нет. Потому что, если бы я это написал, меня бы выгнали вслед за Платоновым. Нужны подтверждения. Разговор-то был один на один. Единственное, что мне оставалось, — предупредить Березовского: в ваш адрес идут угрозы.
— А ты часто с ним общался в те дни?
— Примерно раз в месяц. Шла война, я работал по чеченской линии, проводил оперативные мероприятия, а Березовский тогда работал зампредседателя Совбеза по чеченскому направлению, и у меня возникали к нему вопросы. Каждый раз говорил с ним лишь по нескольку минут, У него никогда не было времени.
Но разговор с Осадчим был постоянно в уме. К тому времени уже был отравлен Кивелиди. Уже было известно, каким ядом он был отравлен.
— Из лаборатории ФСБ на Краснобогатырской?
— Да. При встрече я Борису сказал:
«Будьте аккуратней. Наши ребята на вас зуб имеют. На кухне — чтоб режим был».
Но он отмахнулся, пропустил это мимо ушей.
— Ты думаешь, что торжество победы 96-го года ослепило российских олигархов? Создало чувство ложной безопасности?
— Думаю, что они здорово ошиблись, считая своими главными противниками
— Ты назвал предвыборный кризис 96-го года «первым сражением» между бизнесом и чекистами. А с позиций сегодняшнего дня как бы ты оценил ход военных действий?
— На самом деле было четыре сражения. Первое — это когда олигархи бились с группой Коржакова — Барсукова. Кончилось оно отставкой Коржакова и победой Ельцина на выборах в 1996 году Вторая битва была между олигархами в елышнском окружении и чекистами примаковской школы, то есть старого, советского образца. Чекисты проиграли, так как Примаков не смог стать президентом. Третья битва: между олигархами — владельцами СМИ — Гусинским, Березовским, и питерскими чекистами — Путаным, Патрушевым, Ивановым началась после выборов 2000 года. Чекисты взяли реванш: отобрали телеканалы. России это обошлось дорого — исчезла независимая пресса. Так что счет два один. Сейчас происходит четвертое сражение. Чекисты перешли в широкомасштабное наступление и стараются получить полный контроль над страной, обществом и финансовыми потоками. Эта война идет по новым правилам. После терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года Запад, в первую очередь США, стал играть на стороне российских спецслужб, которые рады отдать американцам все, что ни попросят, в обмен на то, что те закрывают глаза на их темные дела. Можно считать, что российская демократия оказалась под развалинами нью-йоркских башен. Чем это закончится, и не только для России?..
Глава 6. Последнее дело УРПО
Отдел специальных задач
— В УРПО тебя перевели в августе 97-го. Ты говорил, что лично Ковалёв отдал приказ. Как это произошло?
— Началось с конфликта с Волохом, начальником ОУ АТЦ, где я тогда служил. Моя группа проводила задержание мытищинского преступного авторитета по кличке Григор. По оперативным данным, на нём висело несколько заказных убийств. Но брали его по уголовному делу о завозе наркотиков в зоны — были доказательства и санкция на арест. У него дома устроили засаду, и когда он появился, один из моих ребят попытался надеть на него наручники. Ну а тот оказал сопротивление, ударил его сумкой по голове — и бежать. Сотрудник за ним. Как положено, произвёл три выстрела в воздух. Григор не среагировал. Мой сотрудник начал стрельбу на поражение и ранил Григора.
Увезли Григора на «скорой помощи», а меня вызвал к себе Волох и стал орать. Мол, стрельбу в городе устроили, завтра в газетах наезды начнутся. Что, мол, ведём себя, как ковбои и т. д. Я был злой, мы двое суток не спали, сидели в засаде на этого Григора. Мои люди устали. Я сам еле на ногах держался. А тут моих сотрудников домой не отпускают, стали допрашивать по одному. В общем, я хлопнул дверью и пошёл к Ковалёву.
— Он тебя сразу принял?
— Ковалёв меня хорошо знал. Незадолго до этого мы у него были с Трофимовым по поводу Хохолькова. Ещё раньше он лично отслеживал мою работу по Листьеву и взрыву у «Логоваза». Он хоть и запретил разрабатывать Хохолькова, но ко мне относился хорошо. Вообще, если рядовой опер просится на личный приём к директору ФСБ, то умный директор его всегда примет, потому что по пустякам к нему никто не обратится. А Ковалёв был умный директор.