Лучезарный след. Том второй
Шрифт:
– Попробуй сними! – вопила акула. – Я тебе такое устрою!
Тогда Дубинин принялся за окружающих. Напомнил всем, что занятия вот-вот начнутся и пора бы уже расходиться. Толпа, крайне медленно, начала редеть. И вскоре я заметила, что Милорад стоит возле Зорицы и, теперь уже негромко, с ней разговаривает. Она закрывает собой доску объявлений и, по всей видимости, упорствует.
Затем воспоследовал выход Славомира. Не мог же появиться в другое время. Гуляев и его братия некоторое время таращились на снимки. Я ожидала, что
А потом появился Пересвет. Этот не стал тратиться на колыхание воздуха перед Зорицей. Просто уверенно подошёл, протянул руку над её головой и содрал с доски лист со статьёй и светопортретами.
Что тут началось!
Зорица горланила как резаная и пробовала отнять газету. Пересвет разодрал лист на две половины, затем – на четыре. Тут чьи-то спины вновь заслонили от меня все углы ринга. Я спряталась в закутке, прикрыла глаза и позволила себе насладиться воплями своего врага. Как же приятно оказаться отомщённой!
Через минуту я поняла, что крики приближаются. Пересвет, видимо, шёл по коридору, а Зорица сорила проклятьями во все стороны и обещала отыграться, идя за ним.
Они остановились прямо возле закутка.
– Подумаешь, – зашипела Зорица. – Да у меня сегодня новый выпуск выходит. Там картинок поменьше, но, уверена, раскупят быстро. Дополнительный тираж печатать придётся.
– Выпустишь – расскажу… – тут Пересвет заговорил очень тихо, и я не разобрала, какой именно компромат он имеет на Зорицу.
– Ты не посмеешь, – акула сбавила громкость, – тебе тоже попадёт.
– Я-то выговором отделаюсь. За то, что сразу тебя не сдал. А вот ты вылетишь. А может, и что похуже.
Зорица обругала Пересвета такими словами, каких мне раньше даже от Ратмира слышать не доводилось. Тот лишь посмеялся и отправился дальше. А она влетела внутрь закутка и исчезла за дальней от меня дверью. Одновременно я осознала, что осталась незамеченной. И что здесь и находится её книгопечатня.
Я выбежала наружу. Хотела отыскать Милорада, но коридор и фойе уже почти опустели. Братца нигде не было видно. Следовало отправиться либо на занятия, либо спать (ночью так глаз и не сомкнула, о многом с Лучезарой разговаривали). Выбрала занятия. Они ближе, и поспать там тоже можно.
То есть теоретически можно. Мне не удалось. Преподавательница и раньше ко мне добрых чувств не питала. Увидев, что я положила голову на руки, которые до того положила на стол, она во всеуслышание произнесла:
– То, что вы, Вьюжина, внезапно стали широко известны, не даёт вам права спать на моих лекциях!
И опять направленные отовсюду взгляды.
Я ощутила некоторое духовное родство с Забытыми. Добрыня говорил, что его раздражает, когда все смотрят. Вдруг народилась мысль: а не спрятаться ли мне в Прилучье? В порядке бреда, конечно. Ни в какое Прилучье я не поеду.
Дубинина удалось найти только после обеда. В коридоре третьего этажа. Я оттащила родственничка к окну. Он поинтересовался:
– Ну, как ты?
– Ничего. Переживу. Меня сейчас другой вопрос беспокоит. Я ночью с Усмарём побеседовала.
Милорад отвёл глаза в сторону.
– Наслышан.
– Сколько?
– Не вдавайся. Я с этим сам разберусь.
– Сколько?
Дубинин протестует, когда на него давят.
– Это моё дело.
– Сколько?
Он помолчал, но знал ведь, что не отвяжусь. Нехотя сообщил:
– Шестьдесят пять гривен.
– Ух, – новость оказалась слишком тяжёлой. Она провалилась в глубь живота и лопнула, образовав пустоту. – Дубинин, – захрипела я, голос куда-то пропал: – Где ты собираешься достать шестьдесят пять гривен?
– Уже второй вопрос. Оставлю без ответа.
– Ну и дурак ты… – потерянно проговорила я.
– Да знаю.
Шестьдесят пять гривен! Да за эти деньги можно продать старый «Гуляй» моего отца. Нет, пожалуй, он дешевле выйдет.
После долгой паузы (мы размышляли о глобальной сумме) я перешла к другому:
– Лучезара вернулась.
Теперь настал черёд Милорада называть меня дурой.
– Ты понимаешь, – грозно шептал он, дабы никто не слышал, – что укрывать преступницу – это тоже преступление. Она же… Как ты можешь после того, что она с тобой сделала?
– Она обещает помочь, – вяло отбивалась я, – и тебе тоже.
– Да ты совсем чокнулась! Чем она может помочь? Тебе мало козьих ног? Ты ещё под статью влететь из-за неё хочешь?
– Допустим, у меня нет к ней претензий.
– У Гуляевых – есть. Гони её, Добряна. Боишься? Давай я выгоню.
– И ещё она Любаве обещала помочь.
– А я могу пообещать уговорить Славомира забыть про шестьдесят пять гривен. Только вот не все способны исполнять обещания.
У Дубинина закончились слова минут через пятнадцать. Мы находились одни в пустом коридоре. Все разбрелись по кабинетам.
– Я не хочу сдавать её стражам, – спокойно объясняла я. – И выгонять не хочу. Она такая несчастная. Жить я с ней тоже не хочу, но… Да пойми ты…
– Совсем не понимаю. Я думал, она давно в Забытии. Где шлялась столько времени?
– Утверждает, что снимала весь этот срок квартиру где-то на окраине Великограда. Пока хватало денег. На улице не появлялась. Всё необходимое заказывала на дом. Боялась Чародейных патрулей.
Дубинин усмехнулся.
– Ей и Численных бояться нужно. В них тоже Чародейные стражи имеются. Как она нашла квартиру?
– По объявлению. В первый день. Поняла, что на вокзалах ей появляться нельзя. Из города вряд ли удастся уехать. Просто удрала подальше от центра и упряталась.
– А сейчас?