Лучи уходят за горизонт
Шрифт:
Сегодня Иоанн имел два повода для радости. Во-первых, он наконец-то осуществил свою мечту и побывал в Никее. В начале XXI века некогда величественный и могучий город превратился в тихое провинциальное местечко, но Иоанн ощущал пульсирующую в воздухе энергию этого места, она наполняла его, он слышал ржание лошадей, скрип брони и громкие крики на греческом и латинском языках – крики ромеев и византийцев.
А во-вторых, спустя пять лет он всё-таки завершил свою книгу. Поставил точку и здесь, на берегу озера, где спали тысячелетние тайны, просил благословения у императора
Он прикоснулся к коммуникатору у себя за ухом:
– Сообщение для доктора Бишопа.
– Записываю, – откликнулся коммуникатор.
– Дорогой профессор Бишоп! – начал Иоанн. – Стою на берегу озера Изник и понимаю, что значит история по-настоящему. Наблюдаю за тем, как идут работы… Ещё раз спасибо за вашу рекомендацию. Я возвращаюсь в Англию через неделю и собираюсь редактировать диссертацию. Надеюсь увидеть вас в скором времени и обсудить некоторые детали… В приложении к письму посылаю вам текст книги, о которой говорил. Роман об императоре Михаиле, частично исторический детектив… В каких-то частях даже триллер. Посмотрите, когда у вас будет время, пожалуйста. С уважением, ваш Иоанн Касидроу.
Иоанн замолчал.
– Конец сообщения? – осведомился коммуникатор.
– Да. Приложить к письму файл «Император Михаил». Последнюю версию.
– Ещё приложения?
– Нет. Отправить.
– Сообщение отправлено, – отчитался коммуникатор и замолчал.
Иоанн ещё раз глубоко вздохнул.
«Конечно, может быть это и глупо, – подумал Иоанн. – Это всего лишь первый вариант текста, и к тому же Бишоп сам просил прислать его, когда закончу… Я писал пять лет, и эти четыреста страниц, в конце концов, вполне искренние… Не изысканная словесность, но я и не пытался писать красиво… Ладно, хватит. Ты уже всё отправил, чего теперь-то ныть. По крайней мере, теперь ты можешь сосредоточиться на работе».
Он спустился с каменного возвышения к кромке берега, где из-под воды на медленном конвейере выползал небольшой кусок плиты с римской мозаикой. Археологи сняли его с ленты транспортёра и бережно положили рядом. Плита была вся в иле и заросла водорослями, но поблёкшие узоры всё равно были хорошо видны.
– Примерно девятый век, – сказал руководитель экспедиции, гладко выбритый француз лет пятидесяти. У него было крепкое, борцовское телосложение, и на массивной переносице забавно смотрелись тонкие очки без оправы.
– Сразу датируете? – спросил Иоанн, и руководитель экспедиции обернулся к нему.
– Посмотри на лицо ангела. – Он взял совок и легонько поскрёб мозаику, оттирая грязь. – Строгие простые черты. Но глаза следят за нами, почти Мона Лиза.
– Середина девятого века.
– Вероятнее всего.
Руководитель экспедиции махнул, кусок плиты унесли.
– Спасибо, – Иоанн протянул французу руку. – Мне пора ехать. Всё было очень интересно, спасибо, что разрешили посмотреть.
– Не проблема.
– Мне было важно увидеть это… – Иоанн обвёл рукой озеро и развалины, – своими глазами.
– Ну, это нам понятно, – кивнул археолог. – Это незабываемое чувство. К нам недавно прилетали русские византинисты. Видел бы ты, с каким молодым задором по нашим руинам прыгал академик Карпов, а ему ведь под восемьдесят.
– Могу себе представить, – Иоанн посмотрел в сторону выезда из лагеря, где сопровождавший его друг болтал с какой-то девушкой в бейсболке. – Ещё раз спасибо!
– Всегда рады. Пришли мне то, что у тебя получится.
– Обязательно.
– И приезжай лет через пять, – сказал археолог. – Мы сделаем здесь настоящий подводный музей. Вернём всё на дно, частично реконструируем… Подводный дворец императоров Никеи – звучит, да?
– Думаю, это будет иметь успех.
– У нас уже есть инвесторы. Ну, счастливо! – попрощался дружелюбный француз. Из-под воды уже показывался очередной осколок древности, и он бросился к нему.
Иоанн пошёл к машине. Он миновал палатки археологов, выполнявших спектральный анализ обломков, и вышел к ограде лагеря.
В путешествии по Турции Иоанна сопровождал молодой сотрудник посольства Великобритании, с которым они успели сдружиться. Когда Иоанн, вопреки молчаливому желанию отца, отказался от распределения по окончании Аббертона (выпускников приглашали в дипломатический корпус и в органы правительства Евросоюза) и пошёл в докторантуру писать диссертацию по Византии, профессор Бишоп лично настоял на необходимости поездки.
Видимо, это склонило чашу весов в сторону отцовского одобрения, он позвонил в Форин-офис, и они оформили поездку Иоанна как стажировку в посольстве. Но в посольстве Иоанн побывал всего раз – зашёл туда с визитом вежливости по прибытии и познакомился со своим сопровождающим. Вполне толковый парень из отдела культуры; Иоанн вместе с ним проехал по турецким городам от Стамбула до Игдира, иными словами (более близкими Иоанну) – от Константинополя до Цолакерта.
Раскопки, памятные места, университеты… Почти в каждом провинциальном городе Иоанн согласно составленному для него Форин-офисом списку встречался с историками, представителями городской администрации и студентами, спрашивая о занимавших его исторических тонкостях и вещах менее интересных, но актуальных, касавшихся грядущего вступления Турции в Евросоюз.
Форин-офис хотел сравнить отчёты своих социологов с непредвзятым мнением Иоанна, и поездка «с исследовательскими целями» приобрела явный шпионский характер. Иоанна это забавляло; пока они ехали на машине по холмистой Анатолии и Иоанн уставал надиктовывать заметки или писать книгу, он откидывался на сиденье и, поддерживая разговор с весёлым спутником, представлял себя кем-то вроде Лоуренса Аравийского.
Он прекрасно знал, насколько скучна и рутинна работа шпионов в XXI веке; именно поэтому ему нравилось видеть, как меняется пейзаж за окном, как день сменяет ночь, а он продолжает свой путь – в этом была романтика двухвековой давности, романтика Большой игры.
– Я напишу тебе, – помахал спутник Иоанна уходящей девушке-археологу.
– Из Кении, – поделился он с Иоанном.
– Хороша, – сказал Иоанн.
– Твоя коллега.
– Медиевист?
– Студентка.
– Поехали?