Лучик и звездолёт
Шрифт:
Женя увидел Лучика сразу. Он по-прежнему был не серый, не белый, а нежно-голубой. Что, если не подходить к нему, а позвать знакомым свистом? Узнает? Жеребёнок в эту минуту был занят важным делом: боролся с кобылкой Шустрой. Жеребята становились на задние ноги, как борцы, обхватывая друг дружку передними, упирались головами, подпрыгивая, с весёлым ржанием кусались — словом, возились, как ребята. Жене смешно стало: ребята-жеребята, они же ребята!..
Лада рядом ела траву, спокойная, строгая, большая. Расшалившийся Лучик толкнул её — она хвать его за ляжку!
Женя подошёл. Тихо свистнул по-своему, через щёлку в подросшем зубе. Лучик сразу отпустил Шуструю. Наклонил сторожко голову, прислушиваясь. Нет, никого… Женя свистнул опять. И тут уж Лучик, распустив светлую гриву, отставив пышный хвост, проржав ответно, полукругом безошибочно понёсся к нему, забыв Шуструю! И вот уже тыкался мордой, губами в Женину щёку, клал гибкую шею на плечо, цапнул, ласкаясь, за ухо… Потом смело полез мордой в карман, обнюхивал, фыркал. Узнал, узнал, ненаглядный!
— Что, вернулся, гость столичный? — окликнул сидевший на пригорке Василий.
Васька, заслышав Женин голос, подошёл, покрутил приветственно хвостом.
— Понравилось?
— Здесь тоже хорошо.
С дороги позвали сразу несколько голосов:
— Женька! Жень! С нами по малину пойдёшь? Когда приехал?
У луга стояли Щербатый, Антоша, ещё несколько матвейковских мальчишек с вёдрами в руках. Кто в резиновых сапогах, кто босой. Женя отпустил Лучика, пришлёпнул по спине — ступай, пасись! Подбежал к ребятам.
— Здорово!
— Здорово! Вы куда, за малиной?
— В овраг. Айда?
— Только корзинку захвачу, подождёте?
— Мы вдоль речки пойдём, догоняй. Портки длинные надень, ноги обстрекаешь! — крикнул Щербатый уже вдогонку.
Дома раскрасневшаяся Евгения Андреевна варила в палисаднике под сиренью варенье. Две керосинки стояли на скамейке, где когда-то сидела Лера.
— Мама, я тебе малины для варенья наберу, — заявил Женя. — Мы с ребятами из Матвеек по малину идём.
— Принеси мне сперва таз из кухни, — бесстрашно отмахиваясь от налетевших ос, попросила Евгения Андреевна. — Пенок дать полизать?
— Я с собой на хлеб возьму. Мам, а где мне корзину побольше? Или ведро лучше?
— Ну уж, ведро… Возьми, если хочешь, в чулане маленькое.
— Мы далеко в овраг пойдём, там её много!.. И ещё они велели штаны длинные…
— Отцовские сатиновые разве подвернуть?.. — дуя на варенье, сказала озабоченно мать.
Ещё не хватало! Засмеют мальчишки, в отцовских-то… А сапоги резиновые надеть? У Жени были с полоской и дурацкими зайчиками на голенищах. Нет, не надо, тоже засмеют.
Через десять минут бойкой рысцой он несся по дороге к реке, позванивая ведёрком и жуя душистый, пропитанный пенками ломоть. В ведёрке лежали две краюхи с вытекающим вареньем — для ребят. Сандалии, стоптанные, дырявые, из которых торчали большие пальцы, Евгения Андреевна всё-таки уговорила надеть.
Мальчишки уже были как движущиеся точки вдали. Женя прибавил ходу. Догнал почти у будущей плотины.
— Думали, не пустят тебя, — сказал Щербатый.
— Как это — не пустят? — обиделся Женя. — Мама пенок вам прислала.
— Каких пенок?
Ясно, не молочных. Ребята узнали, отведав.
— Может, искупаться вперёд? — предложил Антоша.
— После, — отрубил Щербатый. Его слова были законом, он сам — главарём.
Овраг начинался прямо от реки, глубокий, мрачный, таинственный. И чем дальше в лес, тем чернее. Из глубины пахло сыростью, грибами, валежником. Высокая, непролазная, тянулась по склонам крапива. Женя оглядел товарищей: все были в длинных штанах, он один голоногий, жуть берёт.
Разделились на группы. Женя пошёл с Антошей и маленьким лопоухим мальчишкой.
— Что штаны не надел? — спросил Антоша. — Настрекает.
— Ничего!
Как раз в это время здорово куснуло.
Женя придумал: ведёрком стал распихивать крапиву. А она хватала то за икры, то под коленку. Он терпел и вдруг, вскрикнув, ринулся вперёд: малина! Нет, это оказалась бузина, ярко-красная, бесполезная.
Малинник рос по всему оврагу, но ягод на нём почему-то не было. Женя увидел: Антоша с лопоухим парнишкой присели под кустами и быстро задвигали локтями. Он догадался: надо смотреть снизу!
И верно: с земли малинник был весь осыпан ягодами. Некоторые налились так, что стали лиловыми, тронь — свалится. Торопливо Женя стал рвать, точно доил куст в подставленное ведёрко. От азарта даже не попробовал ни ягодки, спешил — соседний куст был тоже тяжёлый, свесившийся. И вон ещё и ещё!..
У ведёрка быстро закрылось дно, вмятина в боку. Остальных ребят не было слышно, все усердно работали. И вдруг Женя похолодел: вокруг ноги скользнуло что-то живое, холодное. Змея! Чёрная, большая, отвратительная, она вилась у ноги, во рту у неё дрыгала лапками лягушка.
— А-а-а!.. — дико заорал Женя.
На крик примчались испуганные ребята.
— Гадюка! — не своим голосом заорал и лопоухий.
Антоша схватил коряжину, замахнулся. Щербатый удержал его. Нагнулся, ловко и смело зажал змею рукой…
— Ногу подними, ты ж ей на хвост наступил!
Онемев от ужаса, Женя задрал ногу. Змея быстро-быстро извивалась в руке Щербатого, она бросила лягушку и шипела, высунув раздвоенный язык.
— Гадюка! — кричал лопоухий. — Бей!
— Не гадюка, а уж. Видишь, жёлтое на затылке, — спокойно объяснил Щербатый. — Они полезные, мышей ловят и не жалят. Хотите под рубаху посажу? — Он бесстрашно сунул змею за пазуху. — А ты напугался…
Женя был сражён. Расхрабрившись, попросил:
— Дай и мне подержать. Я думал — ядовитая…
— На! — Щербатый вытащил ужа. — После выпусти. Их у деревни сколько хочешь.
— Это что, ужи, — сказал лопоухий, когда отпущенный на волю уж исчез в папоротнике. — Здесь в овраге и гадюк хватает.
— Это что, гадюки! — пробасил мальчишка с совершенно белыми бровями и ресницами. — Сюда в овраг и медведь заходит.
— Ты его видел, медведя? — фыркнул Антоша.
— Не видел. Бабка малину собирала, наткнулась.